от клиентов бы не было. Но она все эти женские профессии несерьезными считает. Баловством.
Она и секретарем то пошла, только ради возможности начальство подсидеть и самой в кресло руководителя забраться. Призналась как-то за чашкой чая. Посиделками, ставшими в наших рабочих буднях традициями.
Вспоминаю, когда поседений раз так хорошо выглядела. Наверное, очень-очень давно. В тот самый вечер, когда Марат, за каким-то лешим, потащил меня в загородный коттедж. Чтобы похвастаться и отвадить бывшую. Вечер, на котором я познакомилась с Игнатом и едва не попала в неприятности. А на обратном пути в машине Марат устроил мне настоящий воспитательный процесс. Такой жаркий, что от одних воспоминаний до сих пор мурашки по телу.
Цепляюсь сапогом за трещину в асфальте и едва не лечу носом в грязь. Игнат перехватывает. Поддерживает. Помогает вернуться в вертикальное положение.
— Пошли. Горе ты мое луковое, — качает головой и мне неловко становится.
И стыдно даже. Я опять втянула его в свою авантюру. Надеюсь, не подставлю в этот раз. До сих пор помню, как Марат палил из пистолета по колёсам его тачки. Другой. Не такой красивой. Не такой понтовой.
И в то же время природный эгоизм берет свое. Я, конечно, могу сейчас развернуться. Уйти отсюда. И никому хуже не станет. Только вот правды я так и не узнаю. А она мне очень нужна. До зуда под кожей. До нервного скрежета зубов. В конце концов что я теряю? Да и риск минимальный! Я все просчитала. Не будет никаких проблем.
Выпрямляю спину и шагаю вперед. Почти сразу же ловлю на себе взгляды. Но они скорее не на меня направлены, а на моего спутника.
Мы раздеваемся и проходим в зал, где уже все готово. Игнат берет нам пару бокалов сока. Свой я тут же выпиваю. Во рту сухость дикая.
— Поаккуратнее. Подавишься, — предупреждает Игнат и протягивает свой, из которого глотнуть еще не успел.
А я беру. Я не брезгливая. И пить очень хочется. Официанты все заняты. Шныряют между набивающейся в зал толпой. Сок прохладный. Апельсиновый. С легкой кислинкой и горечью. Наверняка свежевыжатый.
С наслаждением делаю огромный глоток. Еще. Еще… Обвожу взглядом зал и замираю. Закашливаюсь. Сок не в то горло попадает.
— Ну, ты растяпа. Подавилась все-таки, — ворчит Игнат, как заботливая мамочка.
Достает платок и начинает лицо мое утирать. Которое у меня гореть начинает. Но не от внимания этого красивого зеленоглазого блондина. Покорителя всех дамских сердец. Повелителя всея Руси. А еще наглого, напыщенного самодура. И глаза тоже не от него щипать начинает. А сердце сжимается, как пружина, готовая вот-вот выстрелить и прибить кого-нибудь.
И я даже знаю кого. Того, кто смотрит через весь зал. Того, в чьем жестком взгляде на считанные доли секунды успевает промелькнуть: ревность, злость, ненависть и конечно любовь.
Глава 25
Сквозь звёздный звон, сквозь истины и ложь,
Сквозь боль и мрак и сквозь ветра потерь
Мне кажется, что ты ещё придёшь
И тихо-тихо постучишься в дверь…
Эдуард Асадов
Что я здесь делаю? Пытаюсь призвать к собственному здравомыслию. Сделать шаг назад в тень. Пытаюсь заставить себя развернуться и уйти. Но ноги словно к полу приросли. От напряжения не могу сделать шаг. Сделать вдох. Но когда из-за поворота появляется темная мужская фигура, решаюсь.
Вздох. Шаг. Один удар сердце.
Его короткое:
— Мышка… что ты здесь…
И мой рывок. Впиваюсь в губы Марата, не давая ему ни шанса. Если оттолкнет, значит… Значит я ошиблась. Значит все себе надумала. Потому что очень хотелось поверить. Очень хотелось соблазниться мыслью, что все происходящее обман. Странная, непонятная для меня уловка в попытке защитить. Защитить меня и нашего ребенка.
На секунду замираю, приникнув к его губам. Страх и дрожь бьют изнутри. По нервам ледяной дождь колотит. Выбивает жесткую колкую мелодию. Где все на грани. Любовь. Жизнь. Смерть.
Если он меня оттолкнет… Если оттолкнет…
Еще удар сердца и сильные руки к себе прижимают. А губы мои опаляет пламенным дыханием. И мы наконец приходим в движение. Сливаемся в едином поцелуе. В котором утонуть — лишь вопрос времени. Секунд. Мгновений. И я тону, конечно.
И если «до» я хотела понять. Выводы какие-то сделать. Проанализировать. То сейчас, могу лишь беспомощно подставлять свое лицо, свои губы под острые жалящие поцелуи мужчины. Мужчины, которого так сильно люблю. Так сильно, что цепляюсь за малейшую соломинку.
Окружающее вокруг перестает существовать. Даже если вдруг рядом вспыхнет пожар и заорет сирена. Я не прореагирую. Не сдвинусь с места. Не замечу.
Безумие длится секунды. А потом Марат все-таки приходит в себя. Меня отстраняет. В глаза своими черными немигающими порталами смотрит. Соображать начинает.
— Зачем, мышка?
— Я просто хотела убедиться? Понять?
— Что?
— Любишь ты меня до сих пор или нет.
Он шумно сглатывает. До него только сейчас доходить начинает. Крепче плечи мои сжимает.
— И что? — голос немного сипит, — убедилась?
— А сам как думаешь?
Моргает и наконец из рук своих выпускает. Шаг назад делает. Уйти хочет. А я не держу. Все что надо я уже увидела. Почувствовала. Ведь поступки важнее слов. А дела Марата с тем, что он говорит, не сходятся.
— Ты ошибаешься, — произносит уже отворачиваясь, — я ведь тебе все уже объяснил. Я женюсь на другой…
— Когда свадьба?
Он даже замирает от вопроса неожиданного.
— Тебе зачем?
— Может подарок хочу принести!
Снова шаг ко мне делает. Подходит стремительно. Надо мной нависает.
— Лучше держись подальше! Что тебе в моих словах непонятно?
— Все непонятно, Марат, — скольжу пальчиками по лацканам его пиджака. Хочу руки дотронуться. Но боюсь, что отдернет. Поэтому просто глажу плотную ткань, как если бы его кожи касалась, — почему ты сначала клялся в любви, а потом предал? Зачем сначала спасал, а теперь убиваешь?
— Я не…
— Подожди! Дай сказать, пожалуйста. Ты даже не представляешь, каких усилий мне это стоит. Ты хоть понимаешь, как мне больно? — его зрачки расширяются, а кулаки сжимаются сильнее, — поэтому просто постой и выслушай. Разве я многого прошу?
— Продолжай.
Мы так близко. Если немного качнуться вперед, то можно снова поцеловаться. Но я сдерживаюсь. Ведь я хочу понять. Понять, что происходит.
— Роксана… разве ты ее любишь? Я не верю в это! Разве, когда любят одну, могут так целоваться с другой!?
В глаза его заглядываю. Там непроглядная тьма. Она смотрит на меня. Выплескивается. Со всех сторон окутывает. В мягкий плотный кокон погружает.
— Марат, если есть какие-то проблемы… Может ты просто расскажешь о них.
Не
