отправляю вас в камеру и запрашиваю сведения о вашей персоне в северном Отфоре, или прямо сейчас отправляю вас на дыбу и добиваюсь ответов, которые не будут противоречить тому, что говорит о вас мой подчинённый. Впрочем, учитывая, что вы можете оказаться достойным человеком, я оставляю выбор за вами.
Тот какое-то время размышлял, глядя на сидевшего перед ним дворянина, наряд и драгоценности которого являлись вполне убедительным подтверждением того, что он обладает достаточной властью, чтоб исполнить свои угрозы, а потом осторожно спросил:
— Могу я узнать, с кем говорю, ваша милость?
— Ваша светлость, — рявкнул Тома и с размаху дал ему подзатыльник. — Это барон де Сегюр.
— Вот невезуха… — пробормотал юноша и низко поклонился, потирая ушибленный затылок. — Моё имя Пьер Пико, я незаконнорожденный сын графа де Ренье из северного Отфора, и если вы запросите оттуда сведения, боюсь, то, что сообщит вам магистрат города, вряд ли улучшит ваше мнение обо мне. Не спорю, что я бездельник и иногда играю в притонах, но это вовсе не делает меня преступником. Я ни в чём не виноват.
— Но ведь ты распускаешь клеветнические слухи по заказу своих клиентов.
— Вовсе нет, — нагло взглянув на барона, заявил Пико. — Я иногда делюсь с приятелями некоторыми сплетнями в приватной беседе, но исключительно, чтоб поддержать разговор. И если они потом кому-то пересказывают их, это уже не моя вина. Разве кто-то обратился с жалобой на меня из-за клеветы? Или теперь тайная полиция короля занимается такими делами?
— Меня не интересуют сплетни, пока они не касаются короля. Ты распространял слухи о нашем государе и его приближённых?
— Нет, я верный подданный нашего короля и истинный патриот Сен-Марко.
— Как насчёт Беренгара?
— Он служит алкорцам, которые являются нашими врагами. Если я и сказал про него что-то дурное, то каким образом это нарушает законы королевства? У вас нет доказательств того, что я совершил что-то такое, за что меня можно отправить на дыбу.
— Верно, но у меня есть право запереть тебя в подземелье, — Марк обернулся к Тома. — Отведите его в камеру. Есть, пить не давайте, заберите все ценные вещи, чтоб у него не возникло искушения подкупить тюремщиков с тем, чтоб они принесли ему что-нибудь из трактира.
— Это беспредел, — усмехнулся Пико. — Я буду жаловаться королю.
— Король услышит меня, а не тебя, и моего слова будет достаточно, чтоб он поверил в то, что ты клевещешь на него и призываешь народ к бунту, — усмехнулся Марк и кивнул сыщикам. — Уберите этого мерзавца. Я поговорю с ним снова, когда выберу время.
Пико увели, и Тома хмуро посмотрел ему вслед.
— Может вздёрнуть его на дыбу, ваша светлость?
— Он прав, — вздохнул Марк. — Времена изменились. Теперь наших подозрений недостаточно, чтоб отправить кого-то в объятия палачей, даже если это отъявленный мерзавец. Мы можем найти тех, кому он поручал распускать слухи?
— Это не так уж трудно, но мало, что даст. Они, быть может, подтвердят, что Лягушонок распространял слухи о частных лицах, но у нас нет полномочий и оснований заниматься этим. Это дело полиции магистрата, и ему может быть дан ход только при наличии жалобы. Но никто никогда не признается, что говорил худое о короле или его приближённых, поскольку это грозит большими неприятностями не только этому прохвосту, но и тем, кто разносил эти сплетни.
— Верно. Можно отправить гонца в Орфор, наверняка он что-то натворил там, и мы сможем получить основания для того, чтоб удержать его в тюрьме подольше, и пригрозить, что отправим его обратно для получения наказания. Но это долго. Сделайте так: подошлите к его знакомцам наших людей, пусть те выболтают им побольше. Я должен знать, какие слухи он распускает по городу. Тогда я смогу прижать его, а пока узнайте, привезли ли ещё кого-нибудь из нашего списка.
Дворцовый колокол уже известил о наступлении первой стражи, а долгожданных вестей от Гаспара всё не было. Ещё несколько несчастных книжников отправились на ночёвку в камеры Серой башни, а из их домов возвращались сыщики с донесениями, что при обыске не нашли ничего подозрительного. Троих из списка так и не смогли разыскать, потому что либо по указанным ими адресам их не было, либо они никому не сообщили, где остановились.
Марк стоял у окна в своём кабинете, задумчиво глядя на улицу, где наливалось чернотой ночное небо. Пока все его усилия не увенчались успехом, и оставалось ждать дальнейшего развития событий, которые, быть может, дадут новую подсказку.
Уже было совсем поздно, когда в дверь кто-то поскрёбся и на пороге появился молодой сыщик Люсьен Демаре, лишь недавно принятый на службу. Он пока не делал особых успехов, и, кажется, барон вызывал в его душе священный трепет, поскольку он испуганно замер на пороге, не решаясь пройти дальше.
— Что скажешь? — устало спросил Марк, посмотрев на него.
И парень начал сбивчиво объяснять, что ходил по тавернам, чтоб услышать сплетни, которые мог распространять Лягушонок. Он вконец вымотался, ничего не нашёл и завернул в трактир, который держит его мать, чтоб поужинать. Там он и услышал, как одна из служанок ругает Беренгара и говорит, что молодой король предал память отца, сдавшись алкорцам.
— Только вы не подумайте, что в этом замешана моя мать! — воскликнул юноша. — Она честная женщина и искренне любит нашего короля, всё восхищается, какой он ладный красавец, и ходит ко всем его официальным выездам, чтоб покричать ему благословения и помахать руками. Она и Сюзетту всё время одёргивала, только эту злую девку разве заткнёшь! Я и стал её расспрашивать, а потом сказал, что сдам её тайной полиции. Ну, она перепугалась и выложила, что ей дал серебряную марку господин Пико и велел ругать короля. Я приказал ей сидеть на кухне и ждать, а сам прибежал к вам. Она, наверно, до сих пор сидит там в углу за очагом и ревёт.
— Молодец, — кивнул Марк без особого энтузиазма. — Что ещё ей велел рассказывать Пико?
— Ну, про его сиятельство маркиза Делвин-Элидира, что он тоже предал Сен-Марко, и про вас.
— А про меня что?
— Ну… — замялся Люсьен.
Марк прищурился.
— Он говорил что-то обо мне и моей жене?
— Ну, да. И про мальчика, вашего пасынка.
— Вот оно что, — барон усмехнулся и, пройдя мимо юного сыщика, одобрительно похлопал его по плечу и вышел из кабинета.
Он спустился по винтовой лестнице и, миновав первый этаж, углубился в казематы подземной тюрьмы.
Пико в это время сидел в своей тёмной камере возле стены и слушал, как где-то капля за каплей стекает
