так и не забеременеет, тогда любые волнения по этому поводу отпадут.
Соколова в шоке, когда понимает, что больше не увидит свою подругу-гинеколога. Ренат, оказывается, легко раскусил, кто помог его жене обойти правило «никаких противозачаточных». Как только выследил ту, что препятствует беременности Нелли, сразу же отказал ей в пациентке. Более того, ещё и жалобу накатал в больнице, аргументировав тем, что она, как врач, вела себя неэтично. В итоге девушку уволили, Нелли потеряла подругу и любую надежду, что Ренат сжалится над ней.
— Ну ты и сучка, — дает очередной комментарий происходящему Алиса, устроившись в кресле напротив. Нелли же читает очередную книгу из схемы подготовки к университету на диване в гостиной. — Он ведь очень хочет ребенка, на руках будет носить ту, что даст ему желаемое. Так почему бы тебе не отойти в сторону и не позволить мне осуществить такую простую мужскую мечту?
Что ж, может, раньше бы Нелли всеми руками была бы «за», но сейчас, смотря как выскочка, вместо того, чтобы работать, прохлаждается тут и смеет её, хозяйку дома, хоть и номинальную, оскорблять, ей хочется лишь вцепить в чужие патлы и повырывать все волосенки. Хоть так сбросить напряжение и стресс, который неотступно следует за ней уже которую неделю. А ещё Нелли откровенно поражает, насколько Ренат требователен к ней, но мягок к Алисе. Или же это продиктовано тем, что та всего лишь прислуга и любовница, а не жена? Гадать можно до бесконечности, но правды так и не найти.
— Пыли в доме уже столько, что на ней рисовать можно, — решает не вдаваться в подробности своих отношений с мужем Нелли, заостряя внимание на обязанностях прислуги. — Одежда не постирана, окна грязные, словно в захудалом доме деревенщины, постельное белье не меняли, видимо, с палеолита, — перечисляет, загибая пальцы, — как только ты перестанешь быть интересна Ренату, вылетишь из дома, словно пробка из бутылки шампанского.
Ей нравится видеть, как меняется выражение лица Алисы: из самоуверенного и дерзкого в испуганно глупое, словно у куклы — с широко распахнутыми глазами и неестественно приоткрытым ртом. «Давно уже пора было поставить её на место. Хозяйка я тут или нет?», — спрашивает у самой себя Нелли, чувствуя моральное удовлетворение ребенка, что получил самый желанный подарок на свете.
Алиса выслушивать явно не собирается правду, наконец встает с места и, громко стуча шпильками (неужели кто-то их ещё носит), удаляется. Соколова выдыхает почти счастливо — какое-то время побудет в тишине и спокойствии. Возвращается к учебнику, дочитывает страницу, переворачивает её и понимает, что параграф закончен, следовательно, на сегодня бдения над книгами закончились, и можно заняться чем-то другим. Нелли вдруг понимает, что в беспорядке в доме виновата не только зажравшаяся прислуга, но и она сама, как хозяйка. Да, не привыкла убираться сама, но никогда в своей комнате в отцовском доме не устраивала такую помойку. Решает, что пора бы и здесь хоть какое-то подобие чистоты навести.
Начинает с комнаты, в которой теперь ночует одна. Первым делом стягивает постельное с кровати, перетряхивает его, ворочает матрас. Когда закашливается от облака пыли в воздухе, распахивает окно, впуская свежесть после дождя. Открывает шкаф, перебирает одежду, раскладывая по полочкам и развешивая на перекладине то, что нельзя сложить. Ставит ароматизаторы, которые не только предадут приятный запах ткани, но и не дадут моли её сожрать. После Нелли берется за зеркала и окно, намывая их до скрипа. Радуется, смотря, какими те становятся — идеальными. И только в финале протирает полы, встав на колени: собирает каждую пылинку, натирает паркет, вымывает плинтуса. Застилает постель чистым бельем, наслаждаясь тем, как то хрустит в руках. Осматривает плоды трудов довольно, понимая, что этим надо было заняться раньше, а после переходит к спальне Рената, заперев свою на ключ — дабы никакие Алисы туда не засовывали свой любопытный нос.
Уборка в следующей комнате проходит куда быстрее, хоть и менее приятно. Нелли не очень-то нравится перебирать белье человека, что к ней относится, как к рабыне. А когда ей под ноги выпадает целая упаковка презервативов — и вовсе готова взорваться от злости. Однако успокаивает себя тем, что она выше обид, главное сейчас просто навести порядок. Девушка неприятно удивляется, когда видит, что на простынях высохшие пятна спермы. Неужели нельзя было за собой убрать? Так приятно мужу спать в этом свинстве? Морщится, скидывая на пол черный шелк.
— Фух, как будто в хлеву побывала, — дверь за собой Нелли закрывает с облегчением. Повторять этот опыт не хочет в ближайшие пару сотен лет.
Но на душе у неё становится легко, особенно после того, как надраивает до блеска ванные комнаты, заставляя мрамор сверкать под своими руками. Она никогда не думала, что уборка может принести такое удовлетворение, но факт остается фактом — когда руки заняты, в голове не остается места для депрессивных мыслей.
Уже вечером, окончательно вымотавшись, Нелли принимает ванну, набирая горячую воду и залив побольше пены. Откисает, пока кожа на руках и ногах не сморщивается, плещется, играет с пузырьками, возвращаясь воспоминаниями в то время, когда была ребенком — мама всегда была с ней рядом, купая. Такая молодая, красивая и любящая свою дочь всем сердцем.
— Что же с нами случилось, мамочка, — шепчет девушка, чувствуя, как по щеке скатывается первая слеза. За ней вторая. А дальше Нелли плачет уже безостановочно, выплескивая горе, что душит её уже долгие годы. — Почему ты просто не можешь быть рядом? Ты бы не допустила происходящего, не позволила бы продать меня, оберегала бы, как всегда это делала.
Горе Нелли по матери не способно унять ничто во всём этом мире, жестоком и одиноком.
Глава 24
Восхитительно. Именно это слово приходит на ум Ренату, когда он заходит в свою спальню. Давно он не видел такого порядка: ни единой пылинки, всё вычищено, будто в солдатской казарме. Мужчина уже привык к тому, что возвращается в свинарник. Понимает, что это вина Алисы, но не увольняет её, настолько ему нравится видеть недовольное и злое лицо своей жены, когда-то та осознает, чем именно занимается её муж с прислугой. Ренат воспринимает это как наказание, ведь Нелли предала его, вероломно и жестоко, заставив перед этим думать, что у них могло бы что-то получится. Черт возьми, да он даже чувства к ней начал испытывать, нежные, как лепестки вот только-только начавшего распускаться цветка. И он никак не ожидал, что чужое предательство так ударит по нему, расстроит, заставит гневаться, разозлиться до
