и Харкнессом четырёхэтажный дом 43 на Евклид-авеню, к востоку от Паблик-сквер. Здесь было больше простора. Каждое утро, ровно в 9.15, в дверях появлялся Джон Д. — с тщательно выбритым подбородком и ровно подстриженными усами и бакенбардами (цирюльник приходил к нему на дом). «Мистер Рокфеллер входил с видом спокойного достоинства, — вспоминал позже один из служащих. — Он был безупречно одет и выглядел так, словно его только что вынули из шляпной картонки. В руках он держал зонт и перчатки, на голове — шёлковый цилиндр». В манжеты были вставлены запонки из чёрного оникса (обязательного для людей, считающих себя влиятельными) с буквой R; туфли начищены до умопомрачительного блеска. (Джон Д. придавал внешнему виду обуви такое значение, что в каждом отделении фирмы непременно имелся бесплатный набор щёток и коробочек с ваксой.) Высокий, бледный, невозмутимый, Рокфеллер желал всем доброго утра, справлялся о здоровье присутствующих, а затем скрывался в своём скромном кабинете. Это занимало столь мало времени, что некоторые сотрудники вообще не замечали, когда он приходил и когда уходил. «Его никогда не было, и при этом он всегда был здесь», — скажет один его компаньон. Многие мелкие служащие даже не знали шефа в лицо.
Рокфеллер редко назначал встречи, особенно незнакомым людям, предпочитая общаться письменно. Людям вовсе не обязательно знать больше того, что им положено знать. Его любимыми поговорками были: «Успех приходит к тем, кто держит уши открытыми, а рот закрытым» и «Не словами, а делами наполняется мошна». Путём упорных упражнений Рокфеллер сумел превратить своё лицо в непроницаемую маску; когда он читал телеграмму, принёсший её клерк никогда не мог догадаться по выражению лица босса, хорошие пришли новости или плохие. Ежевечерние проповеди, произносимые самому себе, о грехах гнева, тщеславия, слабости и гордыни, а также исповедально-нравоучительные записи в дневнике, который он вёл с самого детства (у баптистов нет таинства исповеди), помогали держать себя в руках, а мысленный разбор своих поступков утверждал в сознании собственной правоты. Однажды к нему в кабинет ворвался разъярённый подрядчик и разразился потоком ругательств; Джон Д. спокойно продолжал работать за письменным столом, не поднимая головы, а когда посетитель выдохся и замолчал, спросил его: «Я не расслышал, что вы сказали. Вы не могли бы повторить?» Он гордился, что у него ненормально редкий пульс — 52 удара в минуту.
Пунктуальность была возведена в степень непреложного закона: «Один человек не имеет права отнимать время у другого без необходимости». Весь день был расписан по минутам; работа перемежалась с отдыхом — чтобы восстановить силы для работы: в середине утра — перерыв на молоко и крекеры, после обеда — полчаса на сон: «Нехорошо постоянно держать все силы в напряжении».
Джон расхаживал по кабинету мерными шагами, заложив руки за спину. Останавливался у чёрной доски на стене и вписывал мелом новые цены на нефть. Садился на высокий стул и изучал бухгалтерские книги, что-то подсчитывая на листочке. Вставал у окна и смотрел на небо, бесстрастный, как идол. «Многим из нас не удалось совершить великих дел из-за неумения сосредоточить свой ум на одной вещи, которую следует сделать в нужное время, отрешившись от всего остального», — сказал он однажды.
Иногда он выбирался из своей берлоги и шёл по коридору, размеренный, как метроном, всегда проходя определённое расстояние за одинаковое время. Движения его были бесшумными, голос — почти неслышным. Он скользил тенью и появлялся за спиной у служащих, точно привидение, учтиво прося разрешения ознакомиться с тем, что они делают. Чаще всего это случалось в бухгалтерии. «Позвольте мне, — говорил он и брал в руки гроссбух. — Очень хорошо. В самом деле аккуратно. Вот здесь небольшая ошибка — исправьте, пожалуйста». Бухгалтер был ошарашен: за такое краткое время пробежать глазами плотные колонки цифр и найти ошибочку — он мог поклясться, единственную на весь гроссбух! В бухгалтерии Рокфеллер установил гимнастический снаряд — палку на резиновых ремнях, которую можно было отталкивать или тянуть к себе, разминая мышцы. Однажды утром, застав его за этим занятием, молодой помощник бухгалтера проворчал, что эта штуковина только место занимает, лучше б её отсюда убрать. «Хорошо», — сказал Рокфеллер, и штуковину убрали. А служащий с ужасом узнал от товарищей, что высказал недовольство самому шефу, и стал ждать увольнения. Однако его не последовало: Джон Д. по-отечески относился к своим служащим, принимал живое участие в решении их проблем, щедро платил, а уволить мог только за серьёзный проступок. Всю свою ярость и мстительность он приберегал для конкурентов.
В конце августа 1874 года Рокфеллер и Флаглер отправились в Саратогу-Спрингс, штат Нью-Йорк — модный курорт у подножия Адирондакских гор, славившийся минеральными источниками, казино и рысистыми бегами; Командор Вандербильт построил там себе дачу. (Кстати, именно ему мир обязан появлением картофельных чипсов: однажды, ужиная в ресторане «Мун Лейк Лодж», Вандербильт вернул жареный картофель на кухню: слишком толсто нарезан. Шеф-повар Джордж Крам рассердился, нашинковал клубни кусочками толщиной в бумажный лист — и угодил взыскательным клиентам.) Однако руководители «Стандард ойл» ехали туда совсем не за этим: у них была назначена тайная деловая встреча с Чарлзом Локхартом из Питсбурга и Уильямом Уорденом из Филадельфии. Локхарт (по оценке Джона Д., «один из самых опытных, степенных и сдержанных людей в бизнесе») был ветераном нефтяной отрасли: он начинал ещё в 1850-е и первым отправил образцы пенсильванского керосина в Лондон. Товарищество «Локхарт, Фрю и К°» обзавелось филиалом в Филадельфии — «Уорден, Фрю и К°», позже превратившимся в «Атлантик рефайнинг компани». Они поставляли в Ливерпуль нефтепродукты в железных цистернах, сокращавших риск воспламенения и предохранявших от распространения неприятных запахов.
После завтрака все четверо удалились в уютный павиль-он возле одного из источников и проговорили там шесть часов кряду. Ну как проговорили — Локхарт внимательно слушал, не произнося ни звука (Рокфеллер потом сказал Флаглеру, что с таким человеком он охотно пошёл бы на рыбалку), зато Уорден, наоборот, был излишне экспансивен. Джон Д. пытался донести мысль, что, только объединившись в одну компанию, они смогут остановить снижение цен. Собеседники колебались, и тогда он выложил на стол главный козырь: приезжайте в Кливленд и посмотрите нашу бухгалтерию. Уорден приехал — и не поверил своим глазам: себестоимость керосина была такой низкой, что Рокфеллер мог продавать его дешевле, чем Уордену обходилось его производство, да ещё и получать прибыль. Потратив несколько недель на оценку возможностей «Стандард ойл» и получив обещание, что они получат право голоса в правлении, Уорден и Локхарт тайно продали Рокфеллеру свои заводы за акции «Стандард ойл». В один присест «анаконда» заглотнула больше половины питсбургских нефтеперерабатывающих предприятий, и новые союзники пообещали прибрать к рукам независимых производителей. Через два года независимость
