из гостиных старого особняка) всегда находился в усадебном доме в Маркучае.
В июле 1880-го Павел Петрович скончался в своём новгородском имении и был погребён под церковным алтарём построенного им храма. Много позже, в 1954-м, был перезахоронен в сквере на железнодорожной станции Любань, где Павлу Мельникову возвели памятник.
А на заре нового XXI столетия величественная бронзовая статуя министра-путейца встанет в центре Комсомольской площади Москвы, у трёх вокзалов.
И ещё один памятник «Создателям российских железных дорог» воздвигнут неподалёку, у Казанского вокзала: среди прославленных путейцев, изваянных на нём, есть фигура и Павла Мельникова.
Чудо-паровоз, или Дорожные мечты Пушкина
Великий путешественник Пушкин исколесил тысячи вёрст по необъятной Российcкой империи, натерпевшись от «милостей» смотрителей, трактирщиков и сполна познав «прелести» родного бездорожья. И средь всех мытарств мечтая о необычной дороге. Чугунной!
Со временем (по расчисленью
Философических таблиц,
Лет чрез пятьсот) дороги верно
У нас изменятся безмерно…
Так уж совпало, что первая в России железная дорога, связавшая Петербург с Царским Селом, загородной царской резиденцией, и Павловском, была открыта в год смерти поэта – в 1837-м.
Но двумя годами ранее, в июне 1835-го, Николай I написал августейшую резолюцию на докладной записке профессора Франца Августа фон Герстнера «О выгодах от построения железной дороги»: «Читал с большим вниманием и убеждён, как и прежде был, в пользе сего дела, но не убеждён в том, что Герстнер нашел довольно капиталов, чтобы начать столь огромное предприятие. На сей предмет желаю от него объяснений письменных; потом, если нужно, призову к себе. Дорогу в Царское Село дозволяю, буде представит мне планы».
В январе 1836-го фон Герстнер обратился к председателю Государственного Совета и Комитета министров графу Николаю Николаевичу Новосильцову, сенатору и камергеру: «Если же дорогу нельзя будет открыть в октябре 1836 года для пользования будущей зимою, то и решение вопроса о пользе железной дороги в России замедлится целым годом».
Ах, как торопил профессор Венского университета, приехавший в Россию с единственной целью – построить в северной стране первую железную дорогу, желанное событие!
Свершилось! Движение для ознакомления петербургской публики по новому пути открылось в сентябре того же 1836-го. А 30 октября паровоз «Проворный» уже провёл первый состав из Петербурга в Царское Село! Результаты испытаний внушали оптимизм, и Франц Герстнер торжествовал: «Все были довольны, кроме тех, которые предсказывали, что дорогу занесёт снегом».
Первый поезд из Петербурга в Царское Село. Гравюра. 1837 г.
Но пройдёт ещё год, когда слегка оробевшие пассажиры займут свои места в вагонах поезда. «Не можем изобразить, как величественно сей грозный исполин, пыша пламенем, дымом и кипучими брызгами, двинулся вперёд…» – восторженно писали в те дни столичные газеты. С тех двадцати семи километров рельсового пути и начался отсчёт будущих тысячекилометровых чугунных и стальных магистралей. Век железных дорог только начинался.
«Мы живём в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы… то моё глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство», – с горечью писал поэт-изгнанник из далёкой своей Псковской губернии.
Так и не довелось Александру Сергеевичу побывать в Туманном Альбионе, увидеть чудо-паровоз, хоть раз проехаться по «чугунке». А вот вдова поэта и его дети уже вовсю пользовались благами цивилизации: их путешествия из Петербурга в Москву по железной дороге были скорыми и неутомительными. Первый поезд, пущенный по новой Петербургско-Московской железной дороге (Николаевской её стали называть позже), преодолел расстояние между двумя столицами всего за 21 час 45 минут!
Любопытны записи Леонтия Дубельта, начальника штаба корпуса жандармов, печально известного тем, что он опечатывал и разбирал пушкинские рукописи в кабинете покойного поэта на набережной Мойки.
Итак, строки из дневника Дубельта:
«1851 год. 1 ноября. В 11 часов утра отправлен первый поезд в Москву по железной дороге. 5 вагонов, 200 пассажиров.
2 ноября. Слышны были жалобы на Московской железной дороге, что пассажиров заставляют снимать шляпы, и что желающих ехать 1-го ноября в Москву было до тысячи человек, а приняли в вагоны только двести».
Но негласное открытие дороги состоялось раньше, ещё в августе того же года, и самыми первыми пассажирами стали солдаты лейб-гвардии Семёновского и Преображенского полков. Вслед за отважными гвардейцами совершил своё железнодорожное путешествие в Москву император Николай I и остался им чрезвычайно доволен.
Правда, случалось, что локомотивы ломались где-то на полпути к станции и бедолаги-пассажиры, ставшие заложниками паровой машины, с завистью смотрели из вагонных окон на проносившиеся мимо привычные лихие тройки. Однако подобные казусы не смогли охладить народной любви к «чугунке».
Исторический факт: ещё до появления железных дорог Пушкин писал князю Владимиру Одоевскому: «Дорога (железная) из Москвы в Нижний Новгород ещё была бы нужнее дороги из Москвы в Петербург – и моё мнение – было бы: с неё и начать…»
Выгода очевидная – Нижний Новгород, промышленный центр России, стал бы ближе к Москве, да и добираться поездом до знаменитой Макарьевской ярмарки удобнее. Сократился бы путь до нижегородского сельца Болдина и для Александра Сергеевича. Как весело прокатиться по «чугунке», а не в дорожной кибитке, останавливаясь на почтовых станциях и меняя усталых лошадей! Иль того хуже – трястись на простой деревенской телеге!
И хоть лежу теперь на канапе,
Всё кажется мне, будто в тряском беге
По мерзлой пашне мчусь я на телеге.
А поводом пушкинского письма князю стали увидевшая в 1835-м свет брошюра Наркиза Ивановича Тарасенко-Отрешкова «Об устройстве железных дорог в России», в коей автор доказывал ненужность и убыточность новых путей между Петербургом и Москвой, и статья Волкова, с сомнением отнесшегося к подобным «научным изысканиям»: «Статья Волкова писана живо, остро. Отрешков отделан очень смешно…»
Предприимчивого малоросса Отрешкова (позже тот организовал Общество дилижансовых линеек «Омнибус», перчаточную фабрику «Олимп», «Товарищество поземельного банка») поэт называл то Отрешковым, то Атрешковым; был с ним лично знаком и даже одно время, полностью доверяя ему, предлагал стать соиздателем новой литературной газеты.
После смерти Пушкина, в роковом 1837-м, Тарасенко-Отрешков назначен членом опеки над осиротевшими детьми и имуществом поэта. Однако на том почётном посту снискал дурную славу: собрание сочинений Пушкина при его участии было издано из рук вон плохо, а часть пушкинской библиотеки была им расхищена, украдены и присвоены бесценные автографы, некоторые вещи поэта. О его «деяниях» знали вдова и дети поэта и были ими глубоко возмущены. А Наталия Николаевна даже писала, что готова преподнести Публичной
