она доверяла мне настолько, что согласилась прийти сюда, в мой дом. Я поднялся с кровати, приказывая себе как можно скорее убраться отсюда, чтобы погасить полыхавшее в голове пламя.
– Я хочу поцеловать тебя, Роуэн, – не сдержавшись, чистосердечно признался я. – Всего один раз, и на сегодня этого будет достаточно.
Даже один поцелуй был чертовски опасен.
– Всего один раз? – эхом повторила она, склонив голову набок. – Чего же ты так боишься?
«Если мне еще раз разобьют сердце, то со мной будет покончено». Мой рассудок и так балансировал на грани безумия.
– Тебя, – признался чуть слышно. – Я уже говорил.
Не сводя с меня огромных карих глаз, Роуэн встала с кровати и обвила руками мою шею, прильнула едва прикрытыми тонкой майкой грудями к моему обнаженному торсу. Я затвердел еще сильнее.
Прижав ладонь к ее щеке, я наклонил голову и коснулся ее губ своими. Все мое существо тут же охватило пламя.
Стоило начать целовать Роуэн, и я понял, что совершил ошибку. Если она отвергнет настоящего меня, то я просто сойду с ума. А если окончательно и бесповоротно влюблюсь в нее и потеряю, также лишусь рассудка. Думая о том, что с находящейся рядом Роуэн я принимал чертовски ужасные решения, я начал пробовать ее языком на вкус. Все мое тело ожило, потянулось к ней. Я наслаждался ответным приветствием ее языка, тем, как она расслабляется в моих объятиях, становится мягкой и податливой. «О боги».
Впервые я почувствовал, как обвивается вокруг меня ее магия суккуба, как приглашающе поглаживает по спине. Я скользнул рукой вверх по позвоночнику Роуэн, шее и, схватив за волосы, заставил наклонить голову. Меня переполняло желание наконец-то раздеть ее догола и заставить кричать от наслаждения.
Она погубит меня.
Выгнувшись мне навстречу, Роуэн слабо застонала, и я едва не лишился последних крох самоконтроля. Мне хотелось прижать ее к стене, жестко и грубо взять. Дабы напомнить, как идеально мы друг другу подходим…
Едва соображая, я обнял ее и поднял в воздух, она тут же обхватила меня ногами за талию и запустила одну руку мне в волосы. Я прислонил ее спиной к столбику кровати и вдавил в лоно свое твердое естество, демонстрируя силу собственного желания. Такой отчаянной потребности я не испытывал даже после проведенных в тюрьме столетий.
Собачий лай разрушил довлеющие над нами чары. Роуэн первой пришла в себя и отстранилась, прервав поцелуй. Губы у нее припухли, щеки раскраснелись. Никогда еще она не казалась такой прекрасной.
– Не понимаю, что я здесь делаю, – проговорила она, переводя дыхание. – Ты же мой соперник.
Я прижался лбом к ее лбу, снова пытаясь вспомнить, как сложить из разрозненных слов внятное предложение. Что она сказала?
Ах да… что я ее соперник. Она видит во мне угрозу.
Собственно говоря, я думал то же самое о ней.
Роуэн появилась в моей жизни и сбила с намеченного курса. Когда я рядом с ней, мне всегда кажется, что мир кренится под ногами.
Подобно плывущим по реке маленьким поминальным корабликам, жажда мести всегда была светом, озаряющим мой путь сквозь безумие. Без нее я снова окажусь во тьме. Погружусь в хаос, который привнесла в мою жизнь Роуэн.
– Ты – Леди Хаоса, – выдохнул я.
Она прикоснулась к моему лицу.
– То есть?
– То и есть! С тех пор как мы впервые столкнулись в том баре, ты только и делаешь, что сжигаешь мои намерения дотла. Разрушаешь все, что привычно и понятно. Так что да, ты самая настоящая Леди Хаоса.
– Звучит опасно. А теперь, может, все же поставишь меня на пол?
Благодаря биению ее сердца и горячей пульсации магии в комнате я понял, что Роуэн хочет меня так же сильно, как и я ее. Но является ли ее желание подлинным, а если да, то в какой мере? Будучи суккубом, она реагировала на мою магию вожделения. Сгустившийся от силы лилит воздух вовсе не значил, что я ей небезразличен, – просто она сходит с ума от страсти.
Меж тем она значила для меня гораздо больше, чем следовало. Именно поэтому я готов был испепелить свои столетиями вынашиваемые планы.
Вовсе не россказни о Джоне Роберте Фоксе и ему подобных посеяли зерна сомнений в моей голове, а тот факт, что Роуэн являлась созданием мира смертных. Могли ли люди в самом деле быть настолько злобными, раз им удалось создать Роуэн Моргенштерн, идеальное сочетание ужасающего и восхитительного, милого и свирепого?
– Уже ставлю, – сдавленно прошептал я, подивившись тому, какое невероятное усилие пришлось приложить, чтобы выпустить ее из объятий.
Прищурившись, Роуэн заскользила вниз по моему телу, отчего мой желудок скрутился узлом.
– Если пытался задурить мне голову, спешу тебя разочаровать: не сработало. Испытание все еще в силе, – холодно сказала она и, отстранившись, забралась в кровать.
А я тут же остро ощутил пустоту.
– Я просто хотел, чтобы ты, засыпая, думала обо мне, а не о Касе.
О, Люцифер, что заставило меня признаться в этом вслух? Ну и болван!
Роуэн, уже успевшая накрыться одеялом, с недоверием уставилась на меня. В следующий миг по ее губам скользнула тень улыбки и вдруг расцвела, превратилась в нечто поистине ослепительное.
– Продолжай! Неужели король-инкуб ревнует?
– Не смеши меня. С чего бы мне ревновать? – Боги, боги, часто ли мне приходилось врать?
– Ну да, конечно, не ревнует он.
Казалось, Роуэн видит меня насквозь. Что было на удивление вдохновляющим.
Я прислонился к столбику кровати, не желая отправляться спать прямо сейчас.
– Роуэн. В подземном мире ты спасла мне жизнь… – Я заставил себя замолчать, чтобы не выболтать продолжение фразы, которая вертелась на языке: «Ты в самом деле считаешь, что это стоило делать? Что куда более важно, поступила бы ты так же, если бы знала тогда всю правду обо мне?»
Показавшееся вечностью мгновение она смотрела на меня, нахмурив брови.
– Ну конечно, спасла. И сделала бы это снова. Памятуя о твоей кровожадности и стремлении поубивать всех вокруг, я точно не доверила бы тебе править государством, но ты все же нужен мне живым.
Я по-прежнему ощущал на губах вкус ее поцелуя, соленый и сладкий одновременно.
– Что, если ты заблуждаешься на мой счет?
– Ах.
У нее заблестели глаза, и она сделалась такой печальной, что мне захотелось забраться к ней в кровать и снова заключить в объятия. Я затаил дыхание в ожидании ответа, а выражение ее лица тем временем снова изменилось, стало более настороженным.
– Вижу, ты хочешь что-то сказать, но сдерживаешься, – заметил я.
– И как ты об
