убедить её, что определённо точно не является сумасшедшим…
Непросто читать романтические стихи, когда на тебя смотрят с ехидной улыбкой, подбадривают и дают «советы». Даже Сима Фэй иной раз не выдерживал, после чего его истинная персона пробивалась наружу.
На самом деле это происходило далеко не в первый раз. Чем больше времени он проводил с Лу Инь, тем чаще расслаблял свою маску, свой образ благородного и возвышенного аристократа, давая волю своей всамделишной натуре — яркой луне, которая то и дело мелькала среди нежных облаков, разливая на землю свой серебристый свет…
(В его случае, правда, всё было немного менее поэтично.)
Лу Инь замечала все эти проблески.
Она была неглупой.
В конце концов, сложно не заметить, что в пещере старшего Сима висел шезлонг, из мусорной корзины постоянно торчали свежие газеты, а чай попахивал спиртом…
Всё это Лу Инь воспринимала как занятные… но вовсе не дурные проблески его характера.
Сперва она действительно считала его парагоном, но именно поэтому он казался ей недосягаемым. Теперь же Лу Инь постепенно начинала понимать, что старший Сима был особенным, великолепным и в то же время живым человеком. Она испытывала радостный трепет на сердце, когда подмечала все эти качества. Ведь таким образом она узнавала его ещё немного ближе.
Её хотелось знать ещё больше.
Может быть даже…
Всё.
…
Возвращение в Секту Жемчужного Истока прошло без особенных фанфар. Сима Фэй и Лу Инь прибыли вечером. Юноша помог девушке отнести вещи в общежитие, где снова встретил её соседку, которая немедленно бросила на него подозрительный взгляд, а затем направился в свою пещеру.
Между делом он почувствовал немного давящую атмосферу, которая царила в Секте, и внимательные (даже больше, чем обычно) взгляды, которые сопровождали его шествие. На секунду он задумался о том, чтобы остановиться и спросить первого встречного, что именно происходит, или хотя бы купить газету, но затем прикинул и решил, что слишком устал за время путешествия и слишком соскучился по своему шезлонгу.
Сима Фэй поднялся на вершину горы, не обращая внимания на мрачное настроение окружающих, и немедленно прилёг.
Во время путешествия он постоянно был с Лу Инь.
Не то чтобы её компания была обременительной — иной раз она казалась ему даже приятной, — однако ему постоянно приходилось поддерживать образ трудолюбивого человека, а значит культивировал он (даже несмотря на то, что в этом не было особенного смысла с тамошней концентрацией Ци, которая была даже ниже, чем в кварталах Внешнего круга) по меньшей мере двенадцать часов в сутки.
Ещё некоторое время они говорили, ставили лагерь, тренировали боевые искусства… Как итог, для сна ему оставалось не больше трёх часов.
Его тело было в состоянии работать по такому графику, и в то же время последний создавал определённое психологическое давление.
Сима Фэй был терпеливым человеком.
Но терпеть не любил.
И вот, спустя столько времени, он наконец-то мог хорошо вздремнуть.
Сима прикрыл веки и, самую малость покачиваясь, погрузился в дрёму…
…
— Доброе утро.
…Когда Сима Фэй открыл глаза, первым, что он увидел, было сияние узких золотых зрачков.
Он поморщился и посмотрел на тёмное небо, которое испещряли редкие звёзды.
— Ещё не утро.
— Утро — это я, — ответила Гинь.
Сима Фэй прыснул и стал приподниматься на ноги.
Одна из причин, почему «монстр» — стоп, кавычки лишние — нападал на плантации только по ночам была в том, что Гинь намного проще было поддерживать свою форму в тёмное время суток. По словам девочки, в сиянии луны давление небесной воли становится слабее. Причём действовало это правило даже теперь, когда она устроилась в его теле. Она могла появляться и днём, но обыкновенно предпочитала в это время спать и беспокоить его только с наступлением темноты.
— Приятный аромат, — сказала Гинь и покосилась своими золотистыми глазами в сторону.
— Предлагаешь начать сегодня? — нахмурился Сима.
С его точки зрения будет немного подозрительно, если первая кража произойдёт, когда он только вернулся в Секту.
— Хм… За мной, — вдруг заявила девочка и направилась за дверь.
Сима Фэй помялся и проследовал за ней.
Когда он вышел на порог, Гинь уже спускалась по лестнице (её длинный золотистый хвост тянулся по ступенькам).
— Куда мы идём? — спросил Сима, когда они прошли через широкую аллею и направились к одной из многочисленных наблюдательных площадок, расположенных на верхнем уровне горы.
— Сюда, — ответила девочка, встала на краю обрыва, с которого открывался прекрасный вид на звёздное небо, а затем шагнула вперёд.
И вниз.
В данный момент у Гинь не было материальной оболочки. Вернее, была, но только его собственная. И существовала девочка исключительно у него в голове… как бы это странно ни звучало. Она могла принять форму наполовину телесного призрака, но для этого ей следовало сперва сосредоточиться.
Сима Фэй не совсем понимал, чего конкретно добивается девочка, и хмуро посмотрел с вершины обрыва вниз. Падать было… далеко. Он уже собирался спросить, не является ли происходящее странным оправданием, чтобы вывести его на ночную прогулку, как вдруг раздался голос:
— Прыгай.
— … Ты шутишь? — нахмурился Сима Фэй.
— Нет, — ответила Гинь, которая снова появилась возле него, сидя на краю обрыва и с лёгкой улыбкой разглядывая тёмную бездну.
Сима Фэй замялся, тоже посмотрел вниз и стал прикидывать.
Высота действительно была приличная; в то же время он обладал достаточно острой реакцией, чтобы, теоретически, мочь схватиться за выступ во время падения. Теоретически. Очень теоретически. Проверять эту теорию на практике у него не было ни малейшего желания.
Сима Фэй помялся и толкнул с обрыва камушек. Прислушался.
Тишина и… тук.
Хм? Странно. Звук удара прозвучал слишком быстро. Сима сбросил ещё один камень, внимательно наблюдая за траекторией его опадения, пока он вдруг не исчез.
В один
