class="p1">— Мы вампиры. Мы знаем смерть лучше, чем кто-либо другой. И мы все знаем, что любое существо, которое умирает, оставляет после себя что-то. Кости. Кровь. Магия. Потомство. — Септимус одарил меня понимающей полуулыбкой. — Это относится и к богам. Как то, что мы оставляем после себя, хранит часть нашей силы, так и останки бога.
Вопреки всему, мое любопытство брало верх, просто потому что то, что он говорил, было таким… странным.
— Ты говоришь, что обнаружил… труп Аларуса?
— Я думаю, что Аларус уже нечто большее чем труп. Я думаю, что его останки, чем бы они ни были, распространились по всему Обитрэйсу.
— Почему ты так думаешь?
Он улыбнулся.
— Я нашел несколько. В Доме Крови.
У меня даже слов не было. Мои губы приоткрылись, но не было произнесено ни звука.
— Зубы, — добавил он, отвечая на вопрос, который я не смогла задать, будучи слишком потрясенной. — Всего несколько.
Зубы?
Я задохнулась:
— И что, черт возьми, можно делать с зубами Бога Смерти?
— Может быть, и не так уж много. Но с его кровью мы могли бы сделать многое.
— С его кровью?
Это было смешно.
— Да, — просто сказал Септимус. — Я подозреваю, что ее часть осталась в Доме Ночи, и что она может быть очень, очень полезной, если ее найти. И я подозреваю, что твой дорогой старый отец тоже знал об этом. — Он наклонился через стол, переплетя длинные пальцы, и ухмылка медленно переросла в оскал. — Я думаю, он знал об этой крови, и он использовал ее, а затем спрятал ее. А теперь ты должна найти ее для нас.
Я долго смотрела на него. Это было настолько смехотворно, что я даже не могла найти слов, ведь сама мысль о том, что Винсент, всегда практичный, всегда логичный, мог когда-то искать чертову кровь бога, была просто смехотворной.
— Ты действительно хочешь, чтобы я удостоила это ответом? — сказала я.
— У Короля Ночнорожденных когда-то была неплохая репутация. Близость с провидцами. — Септимус сделал ударение на слове «провидцы».
Смысл этого не ускользнул от меня.
Магия Ниаксии мало что давала в плане провидения, хотя говорили, что некоторые колдуны из Тенерожденных могли делать что-то близкое к провидению. Поэтому, когда вампиры интересовались магией за пределами возможностей Ниаксии, им приходилось работать с людьми, которые поклонялись другим богам — обычно с Акаэдже, богине неизведанного и единственным богом Белого пантеона, у которого были немного вежливые отношения с Ниаксией.
Некоторые короли Обитрэйса на протяжении многих лет держали у себя домашних провидцев, будь то провидцы Акаэджи или какого-либо другого бога. Было много полезных вещей, которые король мог сделать с помощью такой магии. Но я не могла представить Винсента одним из таких правителей — вампиром, настолько отчаянно жаждущим власти, что он давал монеты какому-то седовласому колдуну. Он не был особенно религиозен, но он также был предан Ниаксии и той власти, которую она ему дала.
— Я все еще не понимаю, о чем вы меня просите…
— Мы ничего не просим, — сказал Септимус. Очень вежливо, что еще больше меня разозлило. — Если Винсент нашел кровь бога, он, без сомнения, должен был позаботиться о том, чтобы только он мог ее использовать. А это значит, что ты нам нужна.
Все это было чертовски нелепо. Я не знала, почему они потрудились спросить меня.
Я скрестила руки, вздернув подбородок.
— Я отказываюсь.
— Взгляни на ситуацию под другим углом, Орайя, — сказал Райн. Его голос был холодным, спокойным, в отличие от него самого. Он наклонился ближе, прижав ладони к столу. Я не могла отвести взгляд от его ржаво-красных глаз. — Ты предала короля Дома Ночи, — сказал он. — Ты велела генералу хиаджей напасть на оружейный склал той ночью. Ты действовала против собственного королевства. А это не маленький список твоих дел.
Действовала против собственного королевства.
Эти слова и этот надменный тон, которым он их произнес, вывели меня из себя.
Я медленно поднялась и, наклонившись через стол в такт его движениям, посмотрела прямо ему в глаза.
— Разве это измена, — проговорила я, скривив губы в ухмылке, — действовать против захватчика? А может это всего лишь Наследник защищает свою корону?
Губы Райна дрогнули, совсем чуть-чуть.
— Хороший вопрос, принцесса, — сказал он. — Зависит от того, кто победит.
А вот и он, подумала я.
Это было по-настоящему.
Затем ухмылка с его лица исчезла, и на ее место вернулась маска ярости. Маска Короля Ночнорожденных.
— Не заблуждайся, тебе повезло, что ты жива, — сказал он. — И единственная причина, по которой мы можем сохранить тебе жизнь, — это твоя кровь. Так что хорошенько подумай, стоит ли отказываться от этого предложения.
— Мне это не нужно. Ты хочешь, чтобы я вскрыла себе вены и дала кровь моего отца, чтобы ты смог найти оружие для уничтожения моего народа?
От этой мысли меня затошнило. На самом деле меня тошнило.
— У тебя нет выбора, — сказал Райн, и на этот раз я чуть не рассмеялась ему в лицо.
Потому что после того, как несколько минут назад он сорвал маску, теперь я знала, что это было притворство, и я не боялась того, кем притворялся Райн.
— Нет, — сказала я. — Я не буду этого делать. Если ты хочешь убить меня и взять мою кровь, тогда вперед.
Несколько долгих секунд мы молчали, глядя друг на друга.
Наконец, Септимус усмехнулся.
— Эти несколько недель были полны бурных эмоций, — сказал он. — Дайте ей время все обдумать, Ваше Высочество. Принуждать всегда гораздо менее весело.
Глава
13
Орайя
Райн постучал в мою дверь за несколько часов до рассвета.
Я сразу поняла, что это он. После разговора с Септимусом, я провела остаток ночи в ожидании появления Райна. Это не было концом борьбы. В любую минуту, говорила я себе, что он будет стоять у моей двери, пытаясь заставить меня сделать это.
Я была готова к такому исходу.
Я, конечно же, не встала, когда он постучал. Заключенная или нет, но мне не хотелось подниматься, чтобы встретить свое наказание.
Щелк, щелк, щелк, щелк, щелк, когда замки открылись. Дверь распахнулась. На пороге стоял Райн в темном плаще, в руке он держал кучу ткани.
Он бросил кучу на кровать, это оказался плащ.
— Надень его, — сказал он.
Я не надела.
— Зачем?
— Потому что я так сказал.
— Это дерьмовая причина.
— Сиськи Иксы, принцесса. Надень проклятый плащ.
Я прищурила глаза, глядя на него, будучи сбитой с толку и стараясь не показать этого. Несколько часов назад он угрожал мне пытками.
— Я не понимаю, зачем мне куда-то идти
