до шепота, произнёс:
– Но это ещё не всё… В вашей семье имеется ещё одна тайна. Буквально за неделю до смерти ваш батюшка неожиданно позвонил мне и предложил встретиться, но не как обычно у меня дома. Он пригласил меня в свой загородный дом и даже прислал лимузин и там, за неизменным Гиннесом, поведал мне следующее.
Майк остановился, вновь сделал глоток скотча, ему явно нравился этот янтарный напиток, и, глядя в глаза Каганова-младшего, негромко спросил:
– Вы ведь, Леонид, москвич, не так ли?
Лёнчик кивал, как завороженный.
– И конечно на метро катались? – последовал ещё один вопрос помощника нотариуса.
– Катались… было такое дело, – во множественном лице ответил Лёнчик.
– И конечно знаете, что метро было построено под руководством Кагановича Лазаря Моисеевича? – задал очередной вопрос Майк Левченкоф.
– Знаю, – уверенно ответил Леонид, – Ещё в школе проходили. Потом это из школьных учебников убрали, но как говорится, след остался. “Что написано пером, того не вырубишь топором” – так у нас в народе говорят, – Лёнчик блеснул знанием народного эпоса.
– Так вот, дорогой мой Леонид Каганов – младший, и вы это в школе явно не проходили – Лазарь Моисеевич Каганович – ваш родственник, причём не очень дальний. И фамилия у вашего отца, и соответственно у вас, была не Каганов, а Каганович. Как хорошо пошутил ваш батюшка – “пришлось делать обрезание во второй раз” – “чик-чирик и уноси готовенького”. Этот процесс, кстати, не обошёлся без вашего могущественного родственника. Сами понимаете, время было не простое. Я был тогда ещё ребёнком, и как говорится, политическую ситуацию понимал плохо, но страх своих родителей запомнил хорошо… Вечное ожидание звонка в дверь, “чёрный воронок” под окном… никто не знал, “что день грядущий нам готовит”. А в СССР родственные отношения всегда были палкой о двух концах. И хорошо, и плохо… А ваш уважаемый Лазарь Моисеевич даже собственного брата, наркома авиации, от тюрьмы не спас, что уж тут говорить о менее близких родственниках.
Леонид Каганов – младший, даже перестал кивать головой – слишком много информации выдал ему “стареющий лев”, Майк Левченкоф.
– Но и это ещё не всё, – помощник нотариуса, наконец-то выдавил из себя что-то похожее на улыбку, – Ваш родственник, Лазарь Моисеевич, определённо что-то знал о 151 Псалме, a когда часть архива “Кремлёвского волка” попала к вашему отцу, то и он приобщился к этим знаниям. Кстати, назвал Лазаря Кагановича “Кремлевским волком” его американский племянник, Стюард Каган, который написал одноименную книгу. И судя по укороченной фамилии, филадельфийскому племяннику тоже сделали обрезание, – Майк, уже не скрываясь, подхихикивал.
Очевидно, выдержанный “Macallan” догнал-таки помощника нотариуса.
– Но и это ещё не всё, – Майк решил окончательно добить Лёнчика, – Теперь вы понимаете, что ваш отец решил во что бы то не стало найти этот таинственный Псалом и завещал своё дело вам.
25. Лондон – Продюсерский центр
“Kaganov and K.” (текущее время)
– Да, не вовремя испарился Семён Левин, не вовремя, – Каганов – младший, вдруг вспомнил, чьи финансовые средства также вложены в этот злосчастный проект, и его редкая шевелюра встала дыбом, а на мясистом загривке появились капли пота.
– Необходимо принимать срочные меры! Вероятно, я недооценил этих грёбаных израильтян, – пронеслось в голове у продюсера.
Взгляд его остановился на образце современного дизайна фирмы “Эрикссон” – многофункциональной коммуникационной панели, расположенной на приставном столике слева. Устройство, согласно рекламе, обеспечивало селекторную, телефонную и факсимильную связь, видеоконференции, IP-телефонию, спутниковые вызовы и прочее, исключая, может быть, только связь с иными цивилизациями.
Установив одним нажатием клавиши связь с невидимым собеседником, Леонид заговорил, добавив в голосе басовитых ноток:
– Мисс Дженнингс, добрый день! Отмените, пожалуйста, все запланированные встречи на следующей неделе. Мне необходимо срочно вылететь в Москву для обсуждения нового проекта. Закажите билет на завтра на дневной рейс с открытой датой возврата. Я предпочитаю “Люфтганзу” – эти фрицы педанты, никогда не задерживаются. Oтель в Москве – по вашему выбору… Да… “Балчуг-Кемпински” подойдет. Спасибо, весьма признателен!
Закончив разговор, он минуту подумал и набрал ещё один номер:
– Привет, дорогой, – заговорил он по-русски с совершенно другой интонацией, – встретишь меня завтра в Домодедово. Еду припасть к корням. Обеспечь машину с водилой, пару хлопцев для охраны, мобилу с местным номером. Услуги оплачу. Будет время – посидим, вспомним молодость. Рейс сообщу по мылу. Бывай!
Закончив разговор, мистер Каганов-младший встал c кресла и, подхватив со стола кейс с документами, уже собирался покинуть кабинет, как вдруг небольшая фотография, стоящая на столе, привлекла его внимание. На фоне величественного здания Московского Университета, на каменных ступеньках ведущих вверх, обнявшись, стояли четыре фигуры. Небритые, в мятой стройотрядовской форме… В ногах лежали сумки, гитара, а в глазах, в студенческих глазах, горело негасимое пламя юности.
Неразлучные институтские друзья. Четыре мушкетёра – сам Лёнчик, Мишка Гуденко, Яшка Фрумкин и Серёга Линник.
Каганов-младший, неожиданно для себя погладил стекло фотографии.
– Да, было время… Экзамены, каникулы, пьянки-гулянки – незабываемая часть жизни – короткая, но очень яркая, – тихо произнёс Лёнчик, – Жалко, что всё заканчивается. Распалась наша четвёрка. Яшка Фрумкин военным переводчиком погиб в Африке, погиб нелепо, глупо… от случайной пули. Серёга Линник свалил в Америку, а Мишка Гуденко окончательно спился и в очередном невменяемом состоянии попал под поезд… Вот завтра лететь в Москву, а друзей там нет… Грустно, очень грустно. Тяжелая эта штука – жизнь. Никто не знает, что его ожидает. Хотя, как говорится, “есть мнение”, что вся жизнь человека записана в Книге Судеб. Хорошо бы найти эту книжку, ознакомиться со своей судьбой, и если не понравится, немного подкорректировать… ну, совсем немножко. А пока одни умники ищут таинственную Книгу, те, кто попрощё, выясняют своё будущее у гадалок и у астрологов. А это не работает… Вот Мишке цыганка нагадала длинную, долгую жизнь, а что получилось… Мы, конечно, не можем полностью изменить жизнь, но надо хотя бы попытаться.
Лёнчик в последнее время стал всё больше и больше понимать своего отца. Он не разделял его методы зарабатывания денег, неуемное желание уехать из России, но последующие события подтвердили папашину правоту. Эпоха Горбачёва закончилась огромным экономическим переделом всего советского имущества. И тот, кто это вовремя “просёк” смог отхватить себе огромные куски государственного пирога. Ну, а методы… тогда других и не было. Дикий капитализм, блин… Или ты, или тебя. Как говорится – “третьего не дано”.
Он ещё раз взглянул на фото. Ему показалась, что Мишка Гуденко подмигнул ему:
– Не парься, чувак, всё будет хорошо, – это была любимая Мишкина поговорка.
Ленчик не забыл её. С
