швам.
Алияды практически невосприимчивы к внушению друг друга. За редким исключением, когда дар обладателя очень силен, или когда ты сам впускаешь звуковые волны в свое сознание. И поэтому я никогда в жизни не видела, как именно мы воздействием на другие расы. И сейчас, ужас от этой демонстрации накрывает меня холодной волной.
Кодекс — единственная сдерживающая сила для алияд. Если представить, что они покинут Архаир, то счет до того, как сознание мира подчинится им, пойдет на дни.
— У Эмира сильная воля, — Аза подходит к нему, безучастному ко всему происходящему, ероша рукой волосы. По ощущениям, Эмир находится в таком же трансе, как и Зох. — Но ни один человек не способен противиться внушению. Нужно лишь подобрать правильный ключик. К тому месту, где сознание меня впустит. Мой милый, — она кладет руку на его плечо, и он поворачивает пустые глаза к невесте, а меня всю передергивает, потому что слышу волны, которые приобретает ее голос. Волны внушения. — Ты провел все детство и юность на Арканууме.
— Я провел все детство и юность на Арканууме, — эхом повторяет за ней.
— Ты был абсолютно один.
— Я был… — он вдруг осекается, вновь хмурясь, а я бросаюсь к Азе, пытаясь остановить ее, закрыть рот. Но меня за талию перехватывает Зох, делающий это на автомате, и кажется, сам удивляется тому, что я оказываюсь у него в руках.
— Ты был один, Эмир, — Аза повышает голос, а я рвусь всем телом, чувствуя, как слезы подкатывают к глазам. — А потом покинул планету, потому что тебя манил космос. Только по этой причине.
— Я был… — пот выступает на висках Эмира, а я вся уже покрылась ссадинами и царапины от борьбы с каменным, ничего не соображающим Зохом.
— Один! — выкрикивает она, и у меня уши закладывает от силы, которую она вкладывает в свой голос. Пространство вокруг начинает вибрировать, словно тая по краям. — Один, Эмир! Ты был один!
В глазах Эмира я словно вижу всю нашу жизнь, которая начинает стираться на перемотке назад. Медленно, очень медленно, но мы шагаем в небытие. Я читаю это в его глазах, испытывая новые грани отчаяния.
— Я был…
— Ты был один! Скажи уже это, мать твою!
Азалия в панике, она обрушивает на нас такие звуковые волны, что Зох выпускает меня, хватаясь за кровоточащие уши. А меня распластало на полу, и я не могу подняться. Как только делаю попытку, Аза вновь обрушивает на шатающегося Эмира свое внушение и меня прижимает звуковой волной к полу.
— Я был… Один…
Произносит он, и Аза отпускает его, оседающего на пол.
— Так-то лучше, — мрачно произносит она, и все вокруг вновь возвращается в привычную форму, больше не искажаясь. — Зох! — командует, и майор, весь залитый кровью, поднимается на ноги. — Проводи меня и Эмира в наши комнаты.
Я отползаю в сторону, прижимая колени к груди и неверящим взглядом наблюдаю за тем, как Зох поднимает Эмира на ноги. Тот смотрит перед собой глазами, в которых полопались все сосуды. Из носа Эмира каплями падает кровь, заливая рубашку на груди. Он смотрит, но не видит. Ничего. Не мира, ни меня. А я в ужасе думаю о том, что Аза могла травмировать его сознание.
Так нельзя. Не просто так нам запрещают использовать внушение. Что теперь с ним будет? Она отобрала не только меня, но и большую часть его жизни.
— Теперь ты поняла, что будет, если еще раз попытаешься его соблазнить? — вздрагиваю, когда Аза приближает ко мне искаженное яростью лицо. — Впрочем, теперь ему вряд ли этого захочется, — хмыкает, начиная поправлять платье и волосы, а я просто не могу поверить в подобное равнодушие.
Она ведь любит его! Должна любить, раз собирается замуж. Так почему же ведет себя так безжалостно?
— Через несколько недель мы прибудем в Эрлис Луванг, — нейтральным тоном произносит она. Словно не было ничего этого. Словно она сейчас и не превращала людей в марионеток. — Это комплекс небольших планет, где обосновались пираты и все отверженные. Сброд полнейший, я уверена, — хмыкает она. — Впрочем, туда прилетают и богатенькие наследники, чтобы чествовать свои пороки. В любом случае, ты найдешь там того, кто заберет тебя с собой. И это не предложение, — рычит она, видя мой наполненный гневом взгляд. — Я не собираюсь терпеть тебя на своем корабле, как бы соблазнительно не было наблюдать за твоими мучениями от невзаимности Эмира. Нам двоим здесь нет места.
Я просто не узнаю ее.
Это не та девушка, с которой мы делили все мысли и чувства, пока жили на Архаире. Это что-то новое, порочное и злое. А возможно, Аза всегда была такой, просто прятала это очень глубоко в себе?
— Мы больше не дети, — произносит она, словно читая мои мысли. — И я больше не собираюсь терпеть тебя рядом с собой. Твою мнимую святость, отрешенность, ощущение, что ты типа не такая как все. С меня довольно, Аиша, — ее губы сжимаются в тонкую нить. — Твое положение обязывало меня относится к тебе почтительно, но теперь, — ее бровь изгибается, — выше стою я. И нравится тебе это или нет, но ты будешь делать так, как я скажу.
С этими словами она, разворачиваясь, уходит вслед за Зохом, тащащим Эмира на себе. Я смотрю им вслед с болью в груди, понимая, что что бы ни случилось завтра, моя жизнь навсегда изменится.
Глава 15
— Тебя сняли с уборки помещений. Теперь для тебя другая работенка есть. Сломались все посудомойки. Твоя вотчина отныне — мытье посуды.
А я стою и ловлю каждое слово Куфеи. Она говорит и говорит про чертово посуду, а я все жду, сняли ли с меня обязанность приносить еду Эмиру. Об этом пышная кухарка молчит. Пытается разглядеть в моем лице какое-нибудь недовольство, но его там нет и быть не может.
Мне плевать на месть Азалии в таком виде. Драить туалеты, мыть посуду, менять белье — не все ли равно? Работа — она вся одинаково тяжелая для горничной на «Черной Бездне». Я ни секунды не сомневалась в том, что сбой в работе посудомоек — всего лишь внушение Азы. И бороться с ним я не смогу. А значит то, что я упаду на пол и буду ныть о том, как мне тяжело — ничего не изменит.
Я подхожу к раковинам, под завязку набитыми грязными тарелками с остатками вчерашней еды.
— Перчатки ищешь? — хмыкает Куфея в ответ на мой вопросительный взгляд, и я киваю. — Нет их.
