занимающимся подобной скупкой[248].
Помимо беженцев на территории Псковской губернии находились военнопленные. Участившиеся случаи побегов вынудили Беллена распорядиться уездным комиссарам усилить надзор за военнопленными, привлекая к охране сельскую милицию, а в случае невозможности — обращаться за содействием в штаб военного округа[249].
По данным Министерства земледелия, к весне 1917 г. участились случаи побегов военнопленных, предоставленных для сельскохозяйственных работ в частные хозяйства, что могло представлять опасность для общего порядка в регионе. Беллен просил предпринять все возможные меры как для возвращения беглецов, так и для предотвращения попыток к бегству. В случае возникновения сложных ситуаций также следовало обращаться к военному начальству[250].
О сложных условиях работы и высокой ответственности, которая легла на вновь образованные губернские власти, может свидетельствовать следующий факт. В конце марта, не проработав и месяца, помощник псковского губернского комиссара (иначе говоря — его главный заместитель) отправил ходатайство Временному правительству о снятии с него обязанностей и направлении на другую работу. «Докладываю Вашему сиятельству, что, на мой взгляд, положение в Псковской губернии настолько осложнилось, что не может быть и речи о моем возвращении к исполнению обязанностей, возложенных на меня временным правительством, — говорилось в письме. — Сейчас бороться с подпольной интригой не время и не следует, и я уступаю»[251]. Ходатайство было удовлетворено, и 5 апреля ближайшим соратником Беллена стал С. В. Телепнев[252].
После указов Временного правительства, отменяющих наказания за «политические» преступления, Беллен в начале мая отдал распоряжение прекратить все подобные дела, находящиеся в производстве по постановлениям бывшего псковского губернатора. Из тюрем предполагалось выпустить политических заключенных, причем, согласно телеграмме министра юстиции, арестованные агенты охранных отделений и их начальники (бывшая политическая полиция) не подлежали освобождению до особых указаний министра юстиции[253].
Следует отметить, что Александр Беллен при организации этой работы показал себя человеком, который не действовал в угоду политической ситуации и не занимался «охотой на ведьм». Так, например, летом 1917 г. ему был представлен рапорт начальника городской милиции. В нем указывалось, что еще в сентябре 1914 г. из города в Олонецкую губернию был выслан известнейший псковский фотограф Отто Парли. По заключению жандармского управления, он, немец по национальности, пользуясь связями в военной сфере, мог собранные сведения военного характера передавать германскому генеральному штабу. После смены власти в марте 1917 г. Временное правительство отменило подобные решения, и Парли получил свидетельство на право проживания в любом городе страны. Начальник городской милиции уточнял у комиссара, подлежит ли Парли новому выселению из Пскова. Александр Ван дер Беллен не дал ход бумаге, и Отто Парли проживал в городе и после 1917 г.[254]
Временное правительство не спешило решать насущный крестьянский вопрос. Проблема была отложена до созыва Учредительного собрания. Крестьяне в свою очередь, не дождавшись решительных действий новой власти, пытались решить проблему нехватки земли по-своему. Весной и летом 1917 г. крестьянское движение проходило в форме захвата помещичьих земель. По подсчетам исследователей, в течение весны и лета в Псковской губернии было свыше 100 случаев крестьянских выступлений[255].
В апреле 1917 г. Александр Беллен разослал уездным комиссарам свои разъяснения по вопросам нарушения прав земельных собственников. Он указывал, что во Временное правительство поступают многочисленные заявления об арестах и самовольных действиях отдельных сельских обществ и волостных комитетов, лишающих землевладельцев, как крупных, так и мелких, возможности использовать принадлежащие им земли. «Не считая допустимым применение насилия над личностью, необходимо немедленно организовать оповещение населения о недопустимости лишения кого бы то ни было свободы, помимо распоряжений судебной власти, — говорилось в письме Беллена. — Необходимо организовать поездки на места для разъяснения на месте недопустимости самоуправства, тем не менее благоволите прекращать проявление всякого насилия и грабежа»[256].
Кроме того, Беллен указывал уездным комиссарам немедленно оповещать его в следующих случаях:
нарушения земельных прав, случаи и попытки самоуправных действий в отношении собственников и арендаторов недвижимости (самовольная запашка, поджоги, порубки, изымание инвентаря);
волнения и происшествия в фабрично-заводской и торгово-промышленной жизни (локауты, забастовки, причины, поводы, их характер, нарушение прав работников и работодателей);
агитация против правительства, разжигание национальной и конфессиональной розни;
массовые правонарушения;
самоуправство и воспрепятствование законной деятельности органов власти[257].
В июне 1917 г. в масштабах страны началась работа по подготовке к проведению сельскохозяйственной и поземельной переписи. По постановлению Совета министров Временного правительства перепись должна была быть проведена в течение лета 1917 г. В губерниях обязанность по организации переписи была возложена на статистические отделения губернских земских управ. Беллен просил уездных комиссаров оказывать содействие земским статистикам по любому вопросу[258][259]. В течение июня — августа предполагалось собрать сведения о количестве сельских поселений и размере земли у каждого хозяйства. Помимо этого было необходимо выяснить потребность населения в земле, размеры использования арендной земли и т. д. По идее Временного правительства, собранные данные являлись необходимыми для работы будущего Учредительного собрания и в перспективе должны были стать основой для 259 решения продовольственного и земельного вопросов в стране.
Подчиняясь распоряжениям Министерства внутренних дел, а также военного ведомства, Беллен организовал работу по запретительным мерам, связанным с продажей спиртосодержащей продукции. Так, была запрещена продажа коньяка, рома, французской водки и виноградных вин, а также винного спирта из аптек без рецепта врача[260].
В апреле Беллен в письме разъяснял уездным комиссарам, что, поскольку спирт нужен для военных целей (пороховых заводов), необходимо было сохранять его запасы. По распоряжению Министерства внутренних дел при возникновении беспорядков следовало организовать охрану всеми доступными мерами мест хранения спирта от возможных попыток его расхищения со стороны населения. К радикальным мерам — уничтожению спирта — он просил уездных комиссаров прибегать лишь в случаях крайней необходимости, когда беспорядки переходили в вооруженные столкновения. В этих случаях для ликвидации радикальных волнений было допустимым обращаться за помощью к войскам[261].
Управляющий акцизными сборами Псковской губернии (т. е. чиновник, отвечавший за сбор косвенных налогов) в конце марта 1917 г. в целом положительно отзывался о прекращении продажи крепких спиртных напитков. По его мнению, это изменило уклад жизни русского народа и привело к благоприятным последствиям, поскольку «трезвый народ стал смотреть на жизнь иными глазами — прекратились пожары, драки, убийства, грабежи, разгул, его неотъемлемая принадлежность — хулиганство — и прочие спутники зеленого змия»[262].
Однако, по мнению чиновника, эти запретительные меры встретили сопротивление со стороны лиц, заинтересованных в продаже спиртосодержащей продукции. При прекращении продажи крепких напитков отдельные дельцы приступили к распространению денатурата, хмельных квасов, самогона и других суррогатов спирта. Возникла в широких размерах домашняя варка браги и пива для продажи. До
