до праздника быть в порядке, а тут как назло, эти юношеские прыщики. Такое беспокойство.
— Все мы через это прошли, — по-отечески заворковал Форбрихер. — Будете регулярно использовать наши порошки и через полторы недели всё пройдёт.
— Товарищ Форбрихер! — громко закричал Валентин, — не продавайте людям этот порошок! Капустин туда какого-то яду из шкафа с ядами добавил. Я видел!
* * *
* Второзаконие, глава 22, стих 5.
Глава 9
— Ч-что? Что здесь происходит? Я не понимаю… — залопотала перепуганная покупательница.
— Простите, это мои практиканты. Очевидно, возникло недоразумение, — разулыбался Форбрихер, — Я сейчас же всё выясню. Посидите пока, попейте чаю!
И крикнул в сторону лаборатории:
— Елизавета! Позовите же кто-нибудь Елизавету!
— Вы что, хотели подсунуть нам отраву? — с растерянностью в голосе спросила покупательница и все её три подбородка от возмущения задрожали.
— Не волнуйтесь! Вы только не волнуйтесь, — продолжал заговаривать ей зубы Форбрихер и опять рявкнул, — да где там Елизавета подевалась⁈
— Я здесь! — в аптеку вбежала испуганная Лизонька.
— Угости наших лучших покупательниц китайским чаем, — велел ей Форбрихер и пояснил багровеющей тётке, — у меня есть чудо, что за чай. Мне его из провинции Юньнань знакомые моряки привозят. Даже наш градоначальник такой не пьет. Вы обязательно сейчас же должны попробовать!
— Я не хочу никаких чаёв! — топнула ногой тётка. — Вы мне пытались подсунуть яд! Хотели отравить мою Ариночку! Я этого так не оставлю! Я до самого товарища Кирова дойду!
— Вы не волнуйтесь, — продолжил уговаривать бледнеющий на глазах аптекарь, — я сейчас же всё выясню. Они так шутят. А мы вам сделаем большую скидку. Пятьдесят, нет семьдесят процентов…
— Какая скидка! Вы нас чуть не отравили!
— И скидка эта будет сроком на полгода на все товары нашей аптеки, — на Форбрихера было жалко смотреть, пот лился с него ручьём, хотя в здании было довольно прохладно (окна постоянно открывали проветривать).
Валентин уже понял, что перегнул палку, стоял в уголочке и старался не отсвечивать.
— Давайте пройдём к нам в зал для лучших клиентов, попробуем чай. А ещё у нас есть мармеладки для похудения из шикши, — проворковала Лизонька, пытаясь увлечь разозлённую тётку подальше от скандала.
— Я же сказала! Я! Чай! Пить! Не буду! — чеканя каждое слово прорычала тетка, — Отравить меня хоть так — не выйдет! Я на вас в суд подам! И в профсоюз пожалуюсь! Арина, за мной!
И она устремилась к выходу, бросив упаковку с порошками на прилавке.
— Куда же вы? Постойте! Скажите хоть адрес, мы вам доставим все лучшие средства нашей аптеки прямо на дом!
Хлопнула дверь, и аптека погрузилась в оглушительную тишину.
Форбрихер повернул к нам багровое лицо. Все, даже непричастные, втянули головы в плечи.
— Капустин! — прорычал аптекарь.
Я оставил лопаточку для отбора порошков на столе и подошел к нему (надеюсь он драться не будет).
— Это? Что? Такое⁈ — на аптекаря сейчас было страшно смотреть.
— Понятия не имею, — пожал плечами я.
— Вы что сюда подсыпали⁈
— Как обычно, по рецепту: 25 частей углекислой магнезии в порошке, 25 частей серного цвета и 25 частей кремортартора в порошке. Всё смешать…
— Вы мне тут зубы не заговаривайте! — Форбрихер рявкнул с такой силой, что я испугался, что его удар хватит. — Валентин сказал, что здесь яд! Где Валентин⁈
— Я здесь, — льстивым бесом заюлил Валентин.
— Что вы сейчас говорили?
— Капустин во флобит добавил какого-то яду из шкафа с ядами, — глядя честными глазами, сказал Валентин.
— Я сейчас вызову милицию! — прошипел аптекарь.
— А, может, вы сначала сделаете качественный аналитический анализ флобита? — спокойно сказал я. — Ничего я туда не добавлял.
— Ты что, хочешь меня лжецом назвать⁈ — моментально вскипел Валентин.
— Не только лжецом, но и сволочью! — спокойно парировал я, — ты только что товарищу Форбрихеру всю клиентуру разогнал. Сейчас эта тётка на базаре всем рассказывать начнёт, и сюда никто из местных и не придёт больше.
Лизонька ахнула, Форбрихер побагровел.
— А я утверждаю, что Капустин насыпал туда яду! — нагло глядя прямо на меня довольным взглядом, сказал Валентин. — И тоже настаиваю на проверке порошка. Когда вы убедитесь, что там гидразиний, я милицию сам вызову. За такое тебя отсюда далеко сошлют.
— Вот гнида, — прокомментировал Моня, который молча слушал это все, и всё больше и больше начинал мерцать тёмной зеленью. Так, что я аж испугался.
— Я проверю! — с угрозой в голосе произнёс Форбрихер и велел, — все за мной! Елизавета, аптеку закрывай. Табличка «Переучёт». Неси сюда молибденовую синь и коробку номер восемь!
— Сейчас! Бегу! — всполошилась Лизонька и заметалась по аптеке.
— Беги! Беги! — ехидно похихикал Моня ей вслед, — с такой жопой, как у тебя, особо не набегаешься — на поворотах заносить будет!
Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
— А вы — за мной! — рявкнул Форбрихер, взглянув на нас с Валентином. Мы пошли за ним, при этом Валентин якобы случайно наступил мне на ногу.
— Ты почему промолчал? — возмутился Моня, — я тебя вообще не понимаю, Генка! Почему ты ему всё спускаешь?
Я отмахнулся. Ну не будешь же ты сейчас объяснять, что я просто не хочу привлекать к себе слишком много внимания. И так уже то в Обществе этом тайном, то союз безбожников вора ко мне присылает прямо на дом, то цыгане опять же.
Нет, у меня свои задачи и их нужно последовательно решать. Если же я сейчас начну все эти выяснялки, то, учитывая, кто у Валентина папа, это всё затянется надолго, а мне через неделю с хвостиком уже в соседнюю губернию выезжать.
Тем временем, все было готово, и Форбрихер начал титровать лично. Он капал по капле из бюретки, и я невольно залюбовался его выверенными профессионально точными движениями. Нет, я, конечно тоже так могу, но мы, в двадцать первом веке уже начали утрачивать все эти инструментальные методы вручную. У нас аналитическая химия превратилась в ремесло, а раньше это было — искусство.
Когда титрование завершилось, Форбрихер, глядя на Валентина сказал:
— Ничего. Это — обычная углекислая магнезия.
— То есть яда нет?
