крестницу Танк. — Но обрати внимание — про тебя не было сказано ни слова.
— И что? — удивилась Шпилька.
— А то, что перед тем, как ехать за тобой, я связался с Саратовом и предупредил Насоса. Да и Ли должна была заехать туда после того, как мы рубера завалили. А этот… чёрт лысый про неё ни сном, ни духом. Понимаешь?
Шпилька покачала головой.
— В общем, можешь считать меня параноиком, но собственному ощущению, что что-то идёт не так, я верю больше, чем логике, — выдохнул Танк и вдруг со злостью ударил по рулю ладонью.
Шпилька хотела было возразить, но прикусила язык, вспомнив, как в своё время Танк, чудом избежав засады в Москве, постоянно беспокоился о том, что муры могут догадаться, что поймали не всех — и оказался абсолютно прав.
— Тогда что будем делать? — вместо этого спросила она.
И в который уже раз за последний год напомнила себе, что в Улье лучше перебдеть. Быть живым параноиком всяко лучше, чем мёртвым умником.
— А делать мы будем вид, что ничего не заподозрили, — словно топором рубанул Танк. — Я, как ни в чём не бывало, повезу этого хмыря в Саратов. А вы с Лаймой отправитесь туда же немного другим путём — через помещения бывшей базы змеёнышей.
— Их же замуровали… — начала было Шпилька и замолчала, догадавшись.
— Нет, — покачал головой Танк. — Жнец хотел, чтоб все так думали — на случай, если кто-нибудь захочет попасть в нынешний Саратов этим путём. Но для своих лазейку оставил — как раз на такой случай, как наш. Так что слушай сюда, и слушай внимательно.
Спустя полчаса Танк высадил Шпильку с Лаймой у неприметного холма.
— Удачи, — напоследок пожелал.
— Пригодится, — вздохнула Шпилька, провожая взглядом удаляющегося по дороге «Тигра».
При мысли о том, что придётся возвращаться в подземные казематы внешников, ей становилось, мягко говоря, нехорошо — слишком сильны были впечатления от первого визита. Ферма, клетки с заражёнными, операционные — и безжалостные, лишённые всякой морали люди в скафандрах. Улей жесток, в нём смерть привычна и цинично обыденна, но всё-таки естественна и является следствием случайности или ошибки. И только внешники умудрились превратить её в бездушный, размеренный конвейер.
Шпилька долго ещё могла стоять у холма, не решаясь обойти его и открыть спрятанный под дёрном люк, но у Лаймы, в отличие от хозяйки, никаких предубеждений относительно бывшей базы внешников не было. Вопросительно гавкнув и не дождавшись реакции, овчарка осторожно ухватила хозяйку за штаны и потянула. Шпилька, глубоко вздохнув несколько раз, вынуждена была подчиниться.
Под люком обнаружилась уходящая вертикально вниз шахта с вбитыми в стену железными скобами.
— Серьёзно? — вслух спросила Шпилька, вглядываясь в темноту. — С каких пор у нас собаки по такому лазить умеют?
Лайма вместо ответа улеглась, свесив передние лапы в шахту, и прижала уши.
Пришлось импровизировать. Сняв куртку, Шпилька присела возле собаки, немного подумала и принялась заворачивать питомицу в импровизированную переноску. Овчарка не сопротивлялась, лишь с любопытством наблюдала, как хозяйка запихивает её лапы в рукава куртки и застёгивает молнию.
В итоге получилось почти удобно. Концы рукавов Шпилька завязала на плечах, низ куртки намертво прижала к себе вынутым из шлёвок ремнём. Двести третий пришлось повесить на грудь — во-первых, так он хоть немного помогал держать равновесие, а во-вторых, другого места для него всё равно не нашлось.
С трудом поднявшись на ноги, Шпилька подошла к шахте. Первые полтора метра спуска оказались неимоверно тяжёлыми, потом стало немного легче. Нащупывать скобы приходилось вслепую — фонарик у Шпильки был только ручной, причём такой, что в зубах не удержать. Хорошо ещё, скобы шли на одинаковом расстоянии и на ощупь казались достаточно надёжными.
Ноги коснулись пола, когда со Шпильки сошло уже семь потов, а пальцы готовы были вот-вот разжаться. Она с облегчением уселась и принялась освобождать Лайму. И только после этого взяла в руки фонарик.
Луч света скользнул по бетонным стенам, выхватил искорёженные остовы чего-то, похожего на генераторы. Чуть дальше виднелись обгоревшие обломки офисных кресел и чего-то, похожего на огромные мониторы.
В другой стороне возвышались шкафы — дверцы распахнуты, на полу валяются скафандры, шлемы с разбитыми стёклами и кислородные баллоны. Рядом — покрытый пылью плакат-памятка со схематичными изображениями и подписями к ним.
Шпилька подошла к плакату, рукавом стёрла пыль.
«Если при разгерметизации базы вы не успели эвакуироваться через портал, наденьте скафандр, проверьте кислородный баллон и следуйте указаниям из раздела „десять“ инструкции по выживанию».
Всё понятно, запасной выход на самый крайний случай. Прям даже интересно, что там было написано в инструкции. Хотя навряд ли что-то полезное. Внешники — такие же люди, и без оснащённой базы с запасами кислорода для скафандров, без портала, без оружия и техники в Улье им не выжить. Вернее, кому-то, может, и удастся стать иммунным, но у большинства шансов попросту нет — у заразы, превращающей людей в иммунных и заражённых, своя вариация естественного отбора, повлиять на которую практически невозможно. Разве что белую жемчужину вовремя съесть, но эту ценность поди ещё раздобудь. Впрочем, никто в здравом уме внешникам белку не даст, так что и этот эфемерный шанс можно смело считать отсутствующим.
Шпилька вздохнула и отправилась искать дверь, ведущую в основные помещения базы. Она обнаружилась за грудой сваленной в кучу битой компьютерной техники. Электронный замок был обесточен, магниты, некогда удерживавшие дверь в закрытом положении, не работали. Шпилька потянула дверь на себя, посветила фонариком в длинную кишку однообразного, слегка изогнутого коридора. И, убедившись, что там никого нет, пошла вперёд.
Вскоре она добралась до операционных. Запашок тут стоял преотвратный — видимо, где-то оставались неубранные контейнеры с органами. Поначалу хладагенты исправно сохраняли биологическую ткань, а потом, когда срок их действия закончился, органы стали гнить. И распространять характерный сладковатый запах.
Операционные Шпилька миновала максимально быстро, зажав нос и удивляясь, как Лайма, следующая за ней бесшумной тенью, так спокойно переносит этот душок застарелой смерти. Прошла коридор с пронумерованными дверями, лишь на секунду задержала взгляд на сорок второй и отвернулась. Следующее помещение оказалось техническим — вдоль стен тянулись толстенные пучки проводов и какие-то железные ящики с ручками, колёсами и жидкокристаллическими экранами.
Шпилька остановилась и принялась внимательно рассматривать стены. Танк говорил, что именно отсюда ведёт в Саратов широкая и пологая вентиляционная шахта, расположившаяся над самым полом. Стронги расширили её так, чтоб легко вмещался ползущий на четвереньках человек, и замаскировали ведущий наружу люк, поставив над ним искорёженный пикап внешников.
Из шахты ощутимо дуло. Сквозняк приносил ароматы пыли и
