о чем ты думаешь, какие чувства питаешь, но догадываюсь. Догадываюсь по тому, как ты замираешь и глядишь на Тиказ. Догадываюсь, какие эмоции обуревают тебя, когда вы беседуете с Маватом, догадываюсь, почему ты последовал за ним.
Как расширились бы мои горизонты, обладай я склонностью к перевоплощению. Кое-какие боги находят полезным и занимательным вселяться в животных. По заверениям Мириады, сделать это можно искусно и безболезненно; если действовать грубо и небрежно, велика вероятность изувечить или погубить потенциальное вместилище. Чем глубже знания об объекте, тем проще вселиться в него. Подозреваю, что именно это, вкупе с личными предпочтениями, заставляет богов принимать одну и ту же форму. Взять, к примеру, Мириаду с ее полчищами комаров. Или Ворона из Ирадена.
Насколько мне известно, самый легкий (но вместе с тем самый утомительный) способ перевоплощения – через эмбрион. Конечно, можно вселиться и в относительно взрослую особь, однако для этого требуется куда больше сил, сноровки и опыта.
Впрочем, я никогда не тяготел к смене образа. Меня вполне устраивала ипостась камня на склоне, позволявшая видеть, внимать.
Я по-прежнему наблюдаю и внемлю. Редкое слово в крепости Вастаи да и во всем городе ускользнет от моего слуха. Если вдруг спросят, я могу сказать, сколько крыс водится в крепостном подвале, даже сколько на их шерсти блох. Мне известно, когда родились Мават и его отец. Мне известны тайны всех обитателей крепости, и у меня было время проанализировать их. Я многое осмыслил и постиг.
Чутье подсказывает, относительно недавно ты получил травму плеча, потому редко поднимаешь левую руку, а если шевелишь ею, то с крайней осторожностью. У тебя хорошо получается скрывать самые очевидные реакции, но кое-какие мелочи все же прорываются: судорожный вздох, когда касаются твоего плеча, кривая ухмылка, когда испытывают твое терпение. Мимолетная гримаса страха. Я отмечаю все это, анализирую. Иных развлечений здесь нет. Добавь сюда мою привычку созерцать, внимать, предаваться раздумьям и тот факт, что Башня Ворона сложена из камня.
Молва гласит: узурпация Вороном из Ирадена пролива незамедлительно и пагубно сказалась на богах града Вускции. Однако на севере всполошились не сразу. Кальютам наряду с соседними народами было безразлично, кому продавать рог нарвала, жадеит и мех полярной лисицы. Нас одолевали насущные заботы – на крайнем севере лихорадочно готовились к зиме, опасаясь, что она может стать последней. Люди и боги разбирались между собой, делили территорию, провиант, вспоминали старые дрязги.
Однако за долгие века, проведенные мною среди льдов в ожидании, когда воротятся люди, пушнина, нарвал и самоцветы потекли на юг, где их обменивали на металлические лезвия для ножей, мечи, бронзовую посуду, горшки с искусной росписью. Даже я, не до конца освоивший диковинный язык кальютов и привыкший коротать дни на склоне холма наедине с собственными неспешными мыслями, даже я заметил, что люди теперь одеваются иначе, пользуются иными инструментами. Накидки были расшиты бисером – ярко-голубым, зеленым, оранжевым – или разноцветными нитями. Все это поставлялось через град Вускцию, что свидетельствовало о беспрепятственном обороте товаров и людей. Но если бисер и нити считались легкозаменимой роскошью (исчезни они, появился бы новый способ украсить одежду), то ножи, посуда существенно облегчали жизнь. С прекращением поставок люди лишились бы многих удобств.
Но с чего поставкам прекращаться? Даже когда весть о притязаниях на пролив достигла наших ушей, встревожились единицы. Кто бы ни одержал верх, ему так или иначе понадобятся отменные лисьи меха, китовый ус, и он продолжит обменивать на них цветные стекляшки, нитки, ножи и железную утварь. Ни крах, ни триумф града Вускции не нарушит привычный уклад.
Поначалу у нас не возникло оснований усомниться в своей правоте. Изредка до меня долетали вести из града Вускции, искаженные до неузнаваемости временем и расстоянием: якобы боги града Вускции выступили с ответным возражением. Однако Ворон уцелел, опровергнув гипотезу, будто ему не выстоять против божественного альянса. По всей видимости, он обзавелся могущественными союзниками; тогда боги обратились за помощью к малым и средним покровителям соседних народов, с которыми были связаны уговорами и обязательствами. Но Ворон опять выстоял. Пока наделенные божественною силой слова сталкивались и разбивались друг о друга, пересекать пролив было опасно для всех. Корабли покидали порт града Вускции и шли обратно к Горбатому морю – ждать, когда ситуация утрясется, а угроза минует. Часть судов увозила с собой товары, предназначенные для народов севера.
Эта весть встревожила северных покровителей. У богов, вовлеченных в борьбу против Вастаи, водились союзники в дальних краях, связи единомышленников простирались еще дальше, и так, по цепочке, они достигали моего склона и устремлялись к объятому льдом Арктическому морю. Южные коллеги Мириады взывали о помощи, обеспокоенные алчностью Ворона и его неуязвимостью.
Их тревоги объяснялись непосредственной близостью к Вастаи. На крайнем севере мы не сомневались: как бы ни разрешился конфликт, купцы рано или поздно воротятся в град Вускцию, а воротившись, начнут сметать пушнину и самоцветы.
Наступила зима, я снова остался один на склоне наблюдать отрадный, умиротворяющий круговорот Солнца и звезд. Вслед за оттепелью явились кальюты. Совершенно обескураженные. Противостояние Вастаи и града Вускции затянулось. Весной, вопреки обыкновению, к берегу не прибило обещанной партии древесины. У подножия моего холма торчали куцые ивы, но они не покрывали нужды кальютов, привыкших выменивать лес у обитателей побережья. Однако заветных поставок не предвиделось ни в этом году, ни в следующем.
Уверен, ты опытный воин и наверняка предугадал такое развитие событий. Поскольку божественные дебаты не двигались с мертвой точки, враждующие стороны задействовали армию и флот. Корабли, как известно, строятся по большей части из дерева, а солдатам необходимы луки, стрелы, мечи, кинжалы, где присутствуют деревянные элементы и которым придают форму в огне. Из-за повышенного спроса на древесину соглашение было попрано. Понятно, чем скорее разрешится противостояние, тем быстрее возобновится трафик плавучего леса. Тогда многие боги и народы, обитавшие на крайнем севере, всерьез задумались о том, чтобы отправиться на войну.
Многие, но не все, даже не всякий, заключивший пакт о бесперебойных и обильных поставках древесины. Лично я не видел причин ввязываться в конфликт. В худшем случае племена, что наведывались ко мне, обоснуются южнее, в более мягком климате, а мне предстоит десятилетиями прозябать в одиночестве, размышляя о вечном. Обетами я не связан. Кальюты либо появятся, либо нет. Как знать, вдруг с течением времени им на смену придут другие, ну а коли нет, невелика потеря. Конечно, мне будет самую малость недоставать людей (каюсь, привык), однако я тысячелетиями
