думаю, легко объясните Леру Акио почему Терра имеет на двадцать процентов больше специалистов по медицинскому программированию. При том, что на Иштаре даже больше учебных заведений, чем на Терре. А еще, расскажите, как выходит, что у вас больше половины интернов, начинающих свое обучение по специальности «Медицинское программирование. Педиатрия» не доходят даже до третьего курса? Их или отчисляют за неуспеваемость, или переводят туда, где проще учиться. На Терре число отчисленных за последние тридцать лет упало с двенадцати процентов до десяти. Это так… для сведения. Хорошего вечера. Была рада встрече.
Глава 14
Астрид Эрден Стат
Как же меня бесит эйджизм! Да, мне шестнадцать. Но это же не значит, что я — дура. И ведь понимаю, что родители Каи ведут себя так от бессилия. Их ранее такой удобный сын перестал быть послушным и поставил свои желания выше их представления о том, как он должен жить.
— Простите за эту безобразную сцену, — натянуто улыбнувшись, произнес Лиран, когда мы вошли в библиотеку.
— Вы не имеете к ней никакого отношения. — Я постаралась закрыть не самую приятную для меня тему. — За что вам извиняться?
— Дорогой, — птичкой пропела Нана, прижимаясь к жениху как-то уж слишком сильно. — Я так удивлена, что родители Каи настолько недоволен его выбором, что не могут содержаться даже на публике. Со мной они всегда были добры. Возможно, мы чего-то не знаем. Не могут же почтенные люди вести себя так без причины.
Я бросила короткий взгляд на моего парня и поняла, что он сейчас взорвется и поняла, что надо эту говорливую особу заткнуть. Для ее же блага. Каи — далеко не белый зайка. Он, если злится, может парой фраз так осадить, что час отходить будешь.
— Лера Пао, ну что вы, как малое дитя. Ищите скрытые причины тогда, как они лежат прямо на поверхности. К вам они были добры потому, что Каи не планировал на вас жениться. Родительская ревность беспощадна. — Улыбаюсь и наивно хлопаю глазками. Гадости безопаснее говорить именно так. Пока тебе нет двадцати и это воспринимается окружающими, как наивная прямолинейность подростка, а не хамство. А потом, чтобы у нее не было времени и возможности ответить, меняю тему. — Лиран, мне безумно интересно, какое сокровище вы приобрели.
Мужчина степенно кивнул и указал на небольшую картину, расположившуюся над каминной полкой.
Я плохо разбираюсь в живописи. Но даже мне стало ясно, что художник — гений. Там не было ярких красок — лишь пастельные тона. А сама картина как-то обходилась без четких линий. Казалось, что ты смотришь на солнце через полупрозрачную вуаль. Я даже потянулась рукой к глазам. И лишь поняла, что эта радужная дымка нарисована.
Девушка в жемчужном платье разглядывала светло-бирюзовую бабочку, севшую ей на ладонь. Она одновременно была похожа на обычного человека и сказочную фею. То есть е ней было что-то, что невозможно описать словами. Загадка. Магия. Сияние, которого ты не видишь, но чувствуешь. И это соседствовало с вполне заурядной внешностью.
Я поняла, что смотрю на свой портрет лишь через несколько минут, но разум упрямо отказывался соотносить меня и это волшебное создание.
— Работа вашего пациента, — сказал Лиран с лукавой улыбкой. — Асано Леи. Весьма талантливый юноша. Ваш ровесник, кстати. Думаю, вы покорили его сердце. В этой картине читается молчаливое, но от того не менее романтичное признание в любви.
Мои пациенты нередко рисовали мне открытки, тоненькими детскими ручками писали слова благодарности, часто с ошибками. Рой педантично фотографировал эти маленькие «подарки для доктора Астрид» и отправлял мне. Но этот портрет на те рисунки не походил совершенно.
Подростков я лечила реже, чем малышей. А они, в отличие от непосредственных малышей, редко стремились познакомиться и лично выразить признательность. Стеснялись, наверное. Мне же и в голову не приходило, что кто-то из них мог в меня влюбиться.
— Мы ведь никогда не встречались. Наверное. Имена иштарцев, которых я лечила были скрыты за идентификационными кодами. Не представляю даже, кто это.
— Разве обязательно встречаться с девушкой, чтобы отдать ей свое сердце? Ему всего пятнадцать, а вы очень красивы. Леи рисовал вас в больнице. А потом подарил свою картину фонду. Все подобные подарки мы продаем на благотворительных аукционах. За данный лот, скажу вам по секрету, велась беспощадная борьба. Но я, увидев это чудо, не смог уступить его никому.
— Милый, эта картина написана довольно талантливым мальчиком, — манерно растягивая гласные, произнесла Нана. — Но в ней нет ничего выдающегося. Она совершенно посредственна с точки зрения техники исполнения или экспозиции. Напоминает открытку-приглашение на празднование дня рождения романтически настроенной девочки лет тринадцати.
— Любимая, — голос мужчины был так холоден, что у меня мурашки по коже побежали. — Произведением искусства нужно любоваться, а не предоставлять всем и каждому критических отзыв о его недостатках. Такая попытка показать окружающим свою образованность и художественный вкус простительна ребенку, который пытается самоутвердиться за счёт такого поведения, но не замужней женщине.
— Ты слишком строг ко мне, — капризно надула губки лера Пао. — Я знаю Каи много лет. Астрид — его… девушка. С друзьями можно не бояться выражать собственное мнение. Разве нет?
— Невестке семьи Акио стоит дорожить собственной репутацией, быть осторожнее и мягче в высказываниях. Даже среди друзей. Если она хочет оставаться частью этой уважаемой семьи.
— Да, дорогой. Прости, — прошептала Нана, пряча глаза. — Я забылась.
Каи нахмурился. Видимо, и ему этот переход от очаровательного интеллигентного мужчины к домашнему тирану, тоже не понравился. А мне стало страшно. Он ведь казался таким милым. Не думала, что он может быть таким холодным и жёстким. Но больше этой резкой перемены меня пугало то, что я начинаю искать ему оправдания. Пытаюсь самой себе объяснить, что он всего лишь погорячился. Что Нана сама его спровоцировала.
Лейла, которая во многом была мне вместо матери, старшей сестры и лучшей подруги заставила меня посмотреть серию научно-популярных фильмов "Обвиняя жертву". О физическом и психологическом насилии в семье. О том, что окружающим иногда проще оправдать агрессора и обвинить жертву. Чтобы не вникать в проблему, и не предпринимать никаких усилий по пресечению насилия. И сейчас я, став свидетелем чего-то подобного, отреагировала
