начали появляться уже совсем нехорошие мысли — может меня каким-то образом раскрыли? Но это же полнейший бред — я не ощущал и намека на чужое внимание, да интуиция не предвещала ничего плохого. Ладно, посмотрим, чем меня ещё сегодня удивят алхимики Кармидовых.
Смирившись с неизвестностью, я позволил довести себя до какой-то двери, один в один напоминающей дверь кабинета Александра Кармидова.
— Прошу, — наблюдатель указал взглядом на вход, останавливаясь на месте.
Потянув за ручку, я отворил дверь и переступил через порог. И тут же наткнулся на внимательные взгляды трех пар глаз. Одного человека я знал — это был тот самый Данияр, главный экзаменатор с отборочных. А вот лица двух других мужчин я видел впервые, однако то, что узоров на воротниках их халатов было сильно больше, чем у Данияра, говорило об одном — это птички высокого полета. Либо первый, либо второй ранг.
Сам кабинет довольно сильно отличался от виденного мной у Александра. Нет, что там что тут царила рабочая атмосфера, но если первый выделялся идеальным порядком и кипами бумаг, то во втором, наоборот, торжествовал полнейший кавардак. Десятки столов, на которых было установлено всевозможное оборудование, раскиданные алхимические компоненты, сотни флаконов с эссенциями разной степени готовности.
Единственное, что удивляло — такое обильное количество различной техники. Обычно, чем опытнее был алхимик, тем меньше всяких костылей ему требовалось, и достигая определенного уровня люди, выбравшие эту стезю, вообще переставали пользоваться любыми подручными средствами, полностью заменяя их плетениями. И пока что такой привычной корреляции я не наблюдал.
— Здравствуйте, — скромно поздоровался я, соответствуя образу моей личины. Показывать уверенность сейчас было не к чему.
— Доброй ночи, молодой человек, — кивнул мне один из мужчин, чьего имени я не знал. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Сделав то, что просили, я заметил, что на столе перед алхимиками лежит мой бланк ответов, на котором откуда-то появилась куча пометок, которые я однозначно не вносил. Рядом с ним валялись еще несколько полностью исписанных листков бумаги.
— Удивлен вашим возрастом, — отвлек меня от занятного зрелища всё тот же мужчина, начав разговор. А спустя секунду я почувствовал пробежавший по коже холодок от того, что на мне использовали какое-то сканирующее плетение. — Если я не ошибаюсь, то вам только-только перевалило за двадцать три?
— Двадцать четыре, — не стал я разочаровывать собеседника и немножко приврал.
— Поразительно, — с искренним восхищением в голосе протянул мужчина. — Позвольте, я представлюсь. Меня зовут Киан, и я являюсь главой алхимического крыла объединения Кармидовых.
— Ой! Приятно познакомится, — в духе деревенского простофили ответил я. — Меня зовут Евгений.
— Взаимно, — кивнул мне Киан. — Можете рассказать побольше о себе? Как давно занимаетесь алхимией, кто вас учил?
— Ой, да тут и рассказывать нечего, — махнул я рукой, шмыгнув носом. — Сколько себя помню, всегда занимался этим вашим зельеварением, а учил меня всему дядька Трофим.
— Дядька Трофим? — Киан недоуменно посмотрел на меня, поправив указательным пальцем очки. Спустя секунду я снова ощутил в воздухе колебания энергии и на этот раз на долю мгновения активировал магическое зрение.
Ясно, третий мужчина, который так и не представился, оказался не только алхимиком, но и ментатом. Он использовал плетение, позволяющее отличать ложь, ориентируясь по специфическим изменениям мозговой активности. Вот только противодействовать такому конструкту было не просто легко — для этого мне не требовалось даже использовать энергию.
— Ага, он мне, считайте, как отец. Воспитал, вырастил, всему научил, — затараторил я, кивая головой. Всё что от меня требовалось — самому верить в то, что говорю, и проблем с обманом быть не должно. Естественно, легко это было только на словах, и за всем крылись годы тренировок. — В том числе и травкам всяким разным.
— Травкам? — Киан в очередной раз задумчиво на меня уставился, на мгновение скосив глаза в сторону ментата.
— Ага, — снова кивнул я. — Денег на дорогие ингредиенты у нас не было, так что дядька лишь изредка привозил их из города. Конечно, в теории я знаю, как и что должно выглядеть и взаимодействовать друг с другом, однако практики у меня было совсем мало.
— Практики было мало? — в третий раз переспросил главный алхимик. — Ладно, то что вы сделали, всё-таки прощает вам даже такой существенный недостаток.
— А я что-то сделал? — уже без капли наигранности, я с интересом наклонился ближе к мужчинам.
— Как минимум, поразили нас до глубины души, — усмехнулся Киан. — И не только нас — думаю, как только остальные мои коллеги узнают о том, что вы сделали, то обязательно захотят лично с вами познакомиться.
Я вопросительно уставился на алхимика, требуя пояснений.
— Давайте я начну немного издалека, — мужчина усмехнулся, видя, что я ничего не понимаю. — На самом деле, в отборочном тесте лишь тридцать девять вопросов, по которым проводится бальная оценка. Последний, сороковой, это не вопрос, а алхимическая дилемма, что видно как минимум по отличающейся формулировке задания.
— Дилемма? — теперь настала уже моя очередь переспрашивать.
— В первый раз слышите? — дождавшись моего кивка, Киан начал объяснять. — Если по-простому, то это какой-то глобальный вопрос, над которым ломают голову сотни и тысячи алхимиков всего мира. На моем веку было решено всего лишь три подобных, и каждое решение позволяло сделать существенный прорыв в понимании алхимии. На данный момент всего существует семнадцать таких дилемм, и чтобы вы понимали всю серьезность этого вопроса — на заключительном этапе симпозиума как раз происходит их обсуждение.
— Но зачем добавлять такой сложный вопрос в тест? — внешне удивленно спросил я, уже понимая, что произошло. — Неужели вы надеетесь, что кто-то из свободных алхимиков сможет решить то, что не могут сделать умнейшие и известнейшие алхимики?
— Конечно нет, — улыбнулся Киан моему предположению. — Во-первых, это какая-то традиция, зародившаяся задолго до моего становления как алхимика. А во-вторых, это банально удобно. В спорных ситуациях, когда у кандидатов набрано одинаковое количество баллов, именно мысли, изложенные в сороковом вопросе, становятся решающим фактором, определяющим, кто именно будет допущен до следующего этапа, а кто нет.
— Но к чему вы это мне говорите?
— Конечно, всё ещё надо будет проверить и обсудить с моими собратьями по цеху, — начал говорить Киан. — Но я всё-таки склонен утверждать, что произошло невозможное. Каким-то невероятным образом вы
