в меня, и мои внутренности сводит сладкой судорогой.
Тело дрожит. Дыхание сбивается. Глаза закрыты. Я не могу пошевелиться. Лишь слышу, как он тяжело дышит. Мы обессиленно падаем на кровать, оказавшись друг к другу лицом.
— Скажи что-нибудь, — хрипло просит он.
Я открываю глаза. Герман смотрит на меня с немым восхищением. Его дыхание выравнивается. Мы лежим так минут пять. Я все еще не могу отдышаться, но поднимаюсь, надеваю халат и иду в душ. Краем глаза замечаю, что он смотрит на часы.
— Сколько сейчас? — спрашиваю я.
— Почти два часа ночи.
— Я сейчас приду, и мы все-таки с тобой поговорим, — говорю я и скрываюсь за дверью ванной комнаты.
Быстро ополоснувшись, возвращаюсь в спальню и наблюдаю картину маслом. Герман раскинувшись на животе, подмяв под себя подушку мирно посапывает в моей постели. Прямо хочется шлепнуть по голым упругим ягодицам, чтобы проснулся. Но сдерживаю свой порыв, понимая, что он очень устал.
— Вот же ж ты гад, Ядов. Снова ушел от разговора, — шепчу я, пристраиваясь на краю кровати и подтягивая к себе вторую подушку.
Глава 21. Янка
Просыпаюсь я на удивление бодрой и отдохнувшей, со стойким желанием, наконец-то выяснить, все, что мне не захотел рассказать Ядов. Повернув голову, убеждаюсь, что рядом со мной пустая смятая постель.
— В этот раз ты от меня не убежишь, — резво вскакиваю с кровати и несусь в душ.
Германа я нахожу в кабинете, где уже успели заменить разбитый им стол. И когда только успевают? Он разговаривает по телефону и жестами показывает, чтобы я его не отвлекала. Не на ту напал, дорогой! Усаживаюсь в кресло с намерением дождаться окончания разговора и заняться добычей интересующей меня информации.
— Да. Я понимаю вас. Но к бабушке в больницу я съездить могу? — догадываюсь, что разговор происходит со следователей. — Да что вы говорите? Забрал заявление?
Ух ты, какая скорость. Поляков явно не хочет на нары. Гляди-ка, прямо с раннего утра в полицию сбегал. Молодец какой! Тем временем Герман заканчивает разговор и переводит на меня взгляд.
— Завтракать будем? — широко улыбаясь, спрашивает он. — Просто не хотел тебя будить, а кушать очень хочется.
— Не переводи разговор, — не даю себя сбить с намеченной цели. — Я еще вчера была намерена с тобой поговорить по поводу своей сестры. Откуда ты ее знаешь, и кем она тебе приходится?
— Ну мы же можем сделать это и за столом, — Герман поднимается и направляется ко мне. — Пойдем уже, поедим, — со вздохом берет меня за руку и тянет за собой.
— А куда ты уже собрался с утра пораньше? — спрашиваю, замечая, что он полностью одет для выезда из дома. Безупречный костюм, белая рубашка, сверкающие запонки. А еще гладковыбритое лицо и шлейф его непередаваемого парфюма.
— Ого! Для тебя два часа дня — это раннее утро? — спрашивает мужчина, удивленно подняв брови. — Уже обедать пора, а мы еще не завтракали.
Вот это я даю! Проспала до обеда и даже не удосужилась посмотреть который сейчас час. Мы входим в столовую, где уже накрыт стол, и только тогда я понимаю, насколько проголодалась.
— Вы можете быть свободны, — вежливо говорит Герман помощнице по дому. — Мы сами справимся.
Женщина тут же выходит и мы остаемся одни. Ядов в костюме и при параде и я в домашнем халате и тапочках. Не комильфо как-то. Ай плевать, не на приеме у королевы. С интересом заглядываю в супницу, вдыхая аромат грибного супа. С таким же любопытством засовываю нос в тарелки под клош, где дымится и истекает соком, как я слюной, телячий стейк.
— У нас сегодня день высокой кухни? — перевожу взгляд на Ядова, который смотрит на меня со снисходительной улыбкой. — Я что-то не то спросила? — сразу завожусь от такой реакции на свое любопытство.
— Нет. Просто когда я обедаю или ужинаю дома, то мне всегда так сервируют стол. Нам с тобой еще ни разу не приходилось вот так вдвоем оказаться у меня дома за столом.
— Ясно. Набеги на кухню не считаются, — констатирую факт и наливаю себе в тарелку ароматного супца. — Ну а теперь хочу услышать объяснения.
— Господи, Янка, ты неисправима. Даже в сказках сначала накормят, а потом пытают, — хохочет мужчина.
— Ладно, уговорил, — отправляю в рот очередную ложку грибного шедевра. — Но потом, не отвертишься.
— Угу, — только и может ответить мне оголодавший Ядов, работая ложкой. — Как же я скучал по домашней стряпне.
Дальше наш обед проходит в полном молчании. Слышны только звяканья столовых приборов.
— Рассказывай, — говорю я, объевшись и откинувшись на спинку стула.
— Оля, принесите нам, пожалуйста, чай, — говорит Ядов, пришедшей убрать со стола, помощнице.
— Ядов, не зли меня. Меня просто бесит весь этот спектакль с приемом пищи. Если ты не начнешь рассказывать, я тебя удавлю собственными руками, — злобно шиплю я, несмотря на то, что мы здесь не одни. — Аристократ хренов. Мне уже надоели эти подковерные игры. Я как слепой котенок тыкаюсь и тыкаюсь в какие-то тайны.
— Ян, не заводись, — миролюбиво говорит Герман, но я замечаю, как он напряжен. — Я все расскажу.
Мы перебираемся на диван, куда Оля принесла ароматный чай и умопомрачительные пироженки.
— На фотографии моя жена Анна. Это мы во время нашего медового месяца, — начинает рассказ Герман, когда за помощницей закрывается дверь.
— Ты знал, что она моя сестра? — становится как-то неуютно, но я должна узнать все до конца.
— Да. Знал, — отвечает мужчина, пряча глаза за чашкой чая.
— И где сейчас моя сестра? Только не вздумай мне врать, — решительно отставляю чашку, готовясь узнать, что-то страшное.
— Не знаю. Она пропала. Меня обвинили в ее убийстве, но я этого не делал. Сказать жива она или нет, я не могу, потому что действительно не знаю, — он прямо смотрит мне в глаза, в которых я пытаюсь рассмотреть ложь.
— Ты действительно заплатил за то, чтобы замяли дело об ее исчезновении? — продолжаю я допрос, не обращая внимания, что мои вопросы не нравятся Ядову.
— Да, — также открыто отвечает он.
— Но зачем? — удивленно спрашиваю, не понимая мотивов его поступка. — Ты же только подтвердил свою причастность к этому инциденту.
— Я был уверен, что они ее не найдут, но не хотел, чтобы копались в нашем грязном белье. Ее искали лучшие детективные агентства города, да и моя служба безопасности перевернула все. Она как сквозь землю провалилась, — Герман опускает глаза и сцепляет пальцы в замок.
— Вы ругались? Ты ее обидел? Что ее толкнуло на этот шаг? — я в недоумении смотрю на Ядова, не
