class="p1">— Лучше возьми это.
Сморщившись, Го выпил.
— Вот ты, Сэм, обижаешься на Ирсона, и ты, Бе, — ты знаешь, наш бизнес не совсем законен, но терпишь, потому что я твой друг, а я вот вам двоим скажу, — он оглянулся на собеседников, убеждаясь, что они слушают. — Я пьян, конечно, со мной это бывает, хотя и редко. Обычно я себе не позволяю. Но сегодня такой день…. Я не о том… я вот признателен Ирсону и считаю, что он молодец. Без шуток. Он помогает людям РЕШИТЬ своим проблемы, реально решить. Ну, может, не всегда лучшим способом. Но ты, Бе, знаешь, что такое СИСТЕМА. Не все могут бороться с ней. Не все могут бороться с собой. Поэтому, — Го сделал паузу и поднял палец вверх. — Я уважаю Ирсона, и я люблю свою работу. К нам каждый день приходят люди, решающие свои проблемы, и мы им помогаем. Это дает мне позитив. Пусть каждый делает, что может, правильно, Сэм?
«Не отнимайте у меня будущее. Это мой дом. Дом моей семьи. Не отнимайте его у меня, пока я не построил что-то еще…»
Го тряхнул головой, чтобы прогнать тяжелое воспоминание.
— Слушай, Сэм, тебе хотелось бы умереть в одиночестве? — резко сменил он тему.
— Нет, — опешил от такого вопроса Сэм.
— Тогда почему ты ни с кем не встречаешься? Иди, познакомься с кем-нибудь, сколько людей в баре.
— Ты серьезно?
Сэм ошалело уставился на друга.
— Бе, я серьезно? Безусловно.
Последнее слово далось Го не сразу.
— Иди, потанцуй, пообщайся с девушками…
— Если вам надо поговорить наедине, так бы и сказал, — обиделся Сэм.
— Наедине? Среди этой толпы? — деланно рассмеялся Го. — Я просто вспомнил, что ты не любишь, когда я хандрю, а сегодня у меня мрачное настроение, и… мне надо домой. Пора остановиться, если завтра я хочу увидеть одного, а не двух Ирсонов.
— Здравая мысль, — согласился Бе. — Я подброшу его. Мне тоже пора. Завтра утреннее заседание. Доберешься?
— Что значит «доберёшься»? — возмутился Го. — Пусть сначала повеселиться как следует.
Уже в каре Бе недовольно повернулся к другу.
— И зачем было устраивать концерт? Он же почти телепат, забыл?
Го отмахнулся рукой от пустых опасений.
— Он всегда видит только плохое, так что постоянно чувствует неискренность. Второе дно, так сказать. Ты же не все говоришь вслух?
— Нет, — не понимая друга, нахмурился Бе.
— А он это чувствует. Так что даже если ты скажешь правду, но опустишь, например, пару неприличных моментов, он почувствует. Бедняга совсем не умеет различать степени серого.
— Черного ты хотел сказать? — поправил друга Бе.
Го покачал головой, грустно усмехнулся.
— К нашему счастью, серого. На свете мало людей, готовых поднять свою задницу с дивана и сделать тебе реальную подлость. Не помочь, немного погрозить, отвернуться, поддеть — это да. Ткнуть пальцем, если упал, мелко подгадить… А вот чтобы реально портить жизнь… Тут нужна сильная мотивация.
— Го, мне и вправду завтра рано вставать…
— Я не задержу тебя надолго. Помнишь, у тебя есть приятель, который оформляет отправку на станцию, туда.
Го ткнул пальцем в небо.
— Мне нужен один свободный билет, чем быстрее, тем лучше. Квалификация у человека подходящая. Вот данные. Но он будет в чужом теле.
— Во что ты меня впутываешь? — обеспокоенно спросил Бе.
— Ничего криминального, даю слово. Сделай это для меня, пожалуйста. Ты знаешь мою проблему. Есть шанс, что на станции есть кое-что, что поможет ее решить.
— В архиве?
Го неопределенно пожал плечами. Он не хотел ни врать другу без нужды, ни раскрывать карты.
— А здесь, на земле, не пробовал?
— Бе, это мой последний шанс. У меня осталось мало времени. Сегодня я получил результат тестов. Все может ухудшиться стремительно, в любую секунду. Это моя последняя надежда, не отнимай ее у меня.
«У жизни замечательное чувство юмора,» — засыпая, в тот вечер подумал Го. Ирония заключалась в том, что почти с этими же словами он выступил на первом и последнем в своей жизни суде — больше он предпочел не связываться с официальной системой — перед отцом Бе и тот — Го не знал, почему, — слегка приоткрыл свои челюсти — ровно настолько, чтобы Го сумел выбраться, потрепанным, но уцелевшим.
Не такой уж он был и сукин сын, на людях, отец Бе. На свету трудно быть настоящим негодяем.
Теперь пришла очередь Бе проявить свою доброту.
Глава пятая. Вымысел рождает реальность
Чтобы поверить в добро, надо начать делать его.
Л.Н. Толстой
— 1-
— Я никогда ни о чем не просил тебя, — обратился Го к Сэму. — За исключением того случая, но ты отказал, и Я ПРИНЯЛ ОТКАЗ. Но случилось непредвиденное. Парень, телом которого должна была воспользоваться Ли, пострадал при обрушении заброшенной зоны купола. Он искал там металлолом, и ему не повезло.
— Чем я могу помочь? Помочь тебе найти новое тело?
— Нет времени для подготовки.
— Тогда как? — не понял Сэм.
— Ты можешь полететь вместо него.
— С ума сошел? А Ирсон?
— Я скажу, что ты заболел, нет, что у тебя несчастье дома, и ты вынужден был вернуться. Это в твоем духе, он поверит.
— Го… — запротестовал Сэм, чувствуя неладное.
— Дело не только в весе, ты же понимаешь, — остановил его Го. — Два живых сознания в одном теле. Я должен доверять этому парню и Ли тоже. Отказом ты убиваешь нас. Это последний шанс. МОЙ — ТОЧНО.
Сэм согласился. Не мог не согласиться: не тот характер, да и Го все же однажды спас ему жизнь.
— 2-
— Мы провернули славное дельцо, — сидя в одиночестве, ударил Го рюмкой по бутылке. — Мне нравится эта присказка: друзья познаются в беде. У нас с тобой есть НАСТОЯЩИЕ ДРУЗЬЯ.
Он залпом выпил все до дна, без остатка. Конечно, никакого парня на замену Сэма он не искал, но кому нужно было знать об этом.
— Люди любят играть роль щедрых спасителей, — опять поздоровался он со своим стеклянным собеседником. — Особенно, когда им это ничего не стоит.
Он выпил и снова подмигнул бутылке.
— И когда они думают, что это им ничего не стоит.
— Ну что, еще по одной — и спать? Завтра большой день.
— 3-
Спать хотелось жутко.
— 4-
— Что это значит — жить так, как страницы в книге? Хамишь матери? Даже отец столько не пил.
— Я не пью.
— Нет, ты хуже.
Го с ожесточением посмотрел на мать.
— Разве я не прав?
— 5-
Машины ехали слишком быстро. Это не было похоже на старое кино, и Ли со вздохом выключила экран.
