— Они управляют погодой, — объяснил Манас. — Хотят создать подходящие декорации для ночной дуэли. До сих пор силы были равны, так как с благословения Хранителей наши кудесники сумели построить броненосец, не уступающий их флагману. Пошли со мной! Скорее! У нас мало времени.
Пятеро штабных офицеров пошли с ними; вокруг каждого летало собственное облачко машин. Менас просто искрился энергией, он был не в состоянии спокойно идти или беседовать на одну тему более минуты. Он то и дело отбегал в сторону то к одной группе солдат, то к другой, расспрашивая, как у них настроение, с какого участка прибыли, готовы ли к бою.
Сразу было видно, что солдаты любят своего командира. Его встречали с явным удовольствием, предлагали отхлебнуть пива или вина.
— Ну, ребята, на этот раз мы им покажем! — кричал Менас. — Мы столкнем их в реку! — Он развернулся и побежал вверх по склону туда, где ждал префект Корин. — У них просто кулаки чешутся! — задыхаясь, прокричал он. — У нас прекрасные бойцы! Самые лучшие!
— Я не заметил здесь боя, — холодно отозвался префект Корин.
— Скоро начнется, — отвечал Менас, снова вынимая из кармана плаща свой сложный хронометр и поднимая его к свету машины, кружившейся над головой. Мы удовлетворяем их потребность в драматическом действе, но на самом деле все происходит в точно намеченные сроки. — Он убрал хронометр и продолжал уже более спокойно:
— Придет день, когда они начнут наступление и мы не сможем их удержать.
Префект Корин бросил на Менаса быстрый взгляд и заметил:
— Видимо, ты слишком долго был в такой близости от еретиков, брат.
— Здесь не Из, — сурово возразил Менас. — Это война, настоящая война. Я не лгу своим солдатам, я говорю им все как есть. Здесь нет места сказкам, которыми успокаивают штатских. Силы еретиков нарастали много лет, а в последние пару недель эти сволочи просто обнаглели. До меня доходит информация, что на болотах дела совсем плохи, что наши машины падают. Я полагаю, еретики могли бы захватить этот город, как только им захочется, а вместо этого они предпочитают затеять с нами игру. Мы можем удерживать теперешнюю позицию, только пока мы им подыгрываем. Вынуждены подыгрывать. Иначе — кошмар и ужас…
Голос Менаса упал до шепота. Пандарас содрогнулся, осознав, что вся бешеная энергия этого человека не в состоянии полностью скрыть обуревающий его страх. Глаза Менаса покраснели, руки дрожали, он спрятал их в карманы своего длинного черного плаща, придвинулся к префекту и зашептал:
— Они воскрешают мертвых.
На лице Корина отразилось презрение.
— Нам нужно за линию фронта, — сказал он. — Капитан летающей платформы отказался; надеюсь, ты нам поможешь.
Менас вздрогнул.
— Мы все время засылаем разведчиков. Иногда они возвращаются. Обычно перевербованными. Они проходят все тесты, какие мы только можем придумать, а потом, через несколько дней, проникают в бункер, полный народу, и взрывают его вместе с собой.
Пандарас припомнил взрыв в кафе, когда туда вошла молодая женщина.
Префект Корин спокойно возразил:
— Мне не впервые это делать.
— Однако сейчас условия изменились, — не соглашался Менас. — Они обращают против нас наши собственные машины. Маги не могут объяснить, в чем тут дело. Правда, их последние разработки защищены от колдовства еретиков, по крайней мере на данный момент.
Префект Корин кивнул:
— Как раз из-за того, что все изменилось, мне надо перейти линию фронта.
— Полагаю, скоро отправится группа разведчиков. Один из моих офицеров тебя проинформирует. — Менас посмотрел на Пандараса. — Этот мальчик пойдет с тобой? Кто он? Твой слуга?
— Он поведет меня к цели.
— У меня есть свои цели, — заявил Пандарас и отшатнулся, когда префект Корин хотел достать его своим посохом. — Я ищу истину. Как мой господин.
Машина на его шее безжалостно впилась ему в кожу, Пандарас вскрикнул и упал на землю. Двое офицеров засмеялись.
Пандарас поднялся, бормоча проклятия их предкам вплоть до слизи, из которой Хранители по ошибке их возвысили. Машина снова его ужалила, заставляя бежать за префектом и Менасом, быстро уходящих к светлому пятну в отдалении.
Пандарас с удивлением понял, что это оракул — стоящий на ребре большой диск у перекрестка двух широких дорог. Но чему тут особенно удивляться? Ведь оракулы только отчасти принадлежат этому миру, и энергии, которые могут испарить любую другую материю, для них не опасны. Может быть, некогда здесь стоял храм, а теперь он лежит в развалинах, и сохранилось только его сердце — этот оракул?
Перед оракулом собрались солдаты. Свет, струившийся из его диска, сиял на их лицах и играл на черных камедных кирасах. Пандарас со страхом приближался к оракулу, помня о женщине в белом, которая возникла в оракуле Храма Черного Колодца. Но, пройдя вслед за префектом Корином сквозь ряды воинов, Пандарас понял, что оракул был подделкой, увеличенной копией дешевого посеребренного диска, какой его мать держала у них в комнате на полочке высоко под потолком. По праздникам она зажигала позади него свечку, чтобы свет переливался в нем, как эхо, в память об аватарах, которые являлись в оракулах города до того, как их уничтожили еретики. Здесь имел место такой же трюк, только источник света был, разумеется, намного ярче простой свечки, и конструкция диска заставляла свет расходиться концентрическими кругами из одной сияющей белой точки и словно бы исчезать в темнеющем воздухе.
Пандарас отвернулся: в голове возник туман и появилось чувство, что он может упасть в эту светящуюся точку и никогда из нее не выбраться. Его господин, без сомнения, объяснил бы, что именно так чувствовали себя Хранители в начале своего бесконечного падения в Око. Он наверняка провел бы умную аналогию между условиями, необходимыми для молитвы, и степенью благорасположения Хранителей. Но у Пандараса эта игра света вызвала лишь дурноту.
— Маленькое изобретение наших магов, — хвастливо пояснил Менас префекту Корину. — Их называют «ипсеорама».
У вас в Изе таких еще нет, но скоро появятся. Они приводят нервную систему человека в особое состояние, сходное с экстазом от присутствия аватар. Оно успокаивает и опустошает разум, готовя его к имманентности Хранителей.
Префект Корин отвечал сухо и резко:
— У меня нет времени на дурацкие фокусы. В лучшем случае это глупость, а в худшем — ересь, ересь в чистом виде.
— Но ведь это просто форма упорядочивания молитв, — настаивал Менас. Свет из ипсеорамы играл на его горящем энтузиазмом лице и превращал каждую из машин в маленькую звездочку. — Упорядочивание необходимо. Вспомни, как солдаты маршируют по мосту. Если они идут в ногу, то могут попасть в резонанс, и мост разлетится на куски. Так же и с молитвами. Если синхронизировать и сфокусировать помыслы десяти тысяч молящихся, то они могут засиять в разумах Хранителей. Разве сумеют они отказать в подобной просьбе?
