звезду сверху. — Хочешь оказать честь?
Я отмахиваюсь от разочарования и делаю шаг вперед. — Абсолютно.
Мама получает еду на ужин, а затем они с папой рано ложатся спать, уставшие от поездки. Феликс, Стелла и я переходим в гостиную. Елка зажигается, и я включаю «Рождественские каникулы». Это неловко, поскольку они почти не разговаривают, но, по крайней мере, не полностью игнорируют друг друга.
Телефон моего брата гудит, он вытаскивает его из кармана и встает. — Думаю, я тоже пойду спать.
— Уже? — Я ною.
— Я устал. — Он поднимается по лестнице, уже постукивая по телефону.
— Я что-то пропустила? — спрашивает Стелла. — Он встретил кого-то или просто избегает меня?
— Не то чтобы я об этом знала, но ты знаешь Феликса, у него всегда девушки взрывают его телефон.
Несколько минут мы смотрим фильм молча.
— Есть что-нибудь от Тедди?
— Нет. — Я переворачиваю телефон в руке и смотрю на пустой экран.
— Мне очень жаль, — говорит она.
— Все в порядке. — Я улыбаюсь и возвращаюсь к просмотру Чеви Чейза [Этот актер играет в фильме «Рождественские каникулы» Кларка Гризволда].
— Я знаю, что ты расстроена и пытаешься не вести себя так, но это нормально — быть грустной, разочарованной или что-то еще, что ты чувствуешь. — Она берет меня за руку. — Если Теодор не видит, насколько ты удивительна, то он идиот.
— Спасибо, Стелл.
— У Бо есть несколько милых друзей.
Я смеюсь. — Давай не доведем Феликса до сердечного приступа.
17
Я просыпаюсь первой рождественским утром. Я знаю это, потому что, если бы Стелла проснулась первой, она уже была бы в моей комнате и подпрыгивала бы от волнения. А Феликс всегда спит.
Я не знаю, как он это делает. Я не могу заснуть, как бы поздно я не ложилась спать накануне вечером. В рождественском утре есть что-то очаровательное. Воздух кажется другим, радостным, легким и, да, волшебным.
Сбросив одеяло, я надеваю оленьи тапочки и шаркающей походкой выхожу из комнаты. Снизу доносятся голоса мамы и папы. Я провожу несколько минут в ванной, готовясь, а когда выхожу, Стелла уже встала.
— Счастливого Рождества!
Она протирает глаза и шепчет в ответ: — Счастливого Рождества.
Я жду ее, и мы вместе спускаемся вниз. К моему абсолютному удивлению, Феликс уже встал, одет и держит в руках чашку кофе.
— Счастливого Рождества, — говорит он и в знак приветствия наклоняет кружку.
— Завтрак до или после подарков? — спрашивает мама, раскладывая муку для традиционного рождественского утреннего домашнего печенья. Каждый год она спрашивает, и каждый год ответ один и тот же.
— Подарки! — Папа качает головой и улыбается, делая шаг в сторону гостиной. — Кто мог бы поесть, прежде чем увидеть то, что принес Санта?
Феликс, Стелла и я обмениваемся удивленными взглядами, прежде чем последовать за ним. Мама всегда последняя, заставляя нас ждать еще всего несколько минут, чтобы начать. Я думаю, она делает это, чтобы вызвать предвкушение или, может быть, просто чтобы рассердить папу.
Стелла открывает первый подарок. Когда мы были маленькими, она каким-то образом убедила нас с Феликсом, что, поскольку она самая младшая (на одну минуту!), она заслуживает быть в чем-то первой. Я думаю, она часто использовала эту фразу, чтобы добиться своего, когда мы были моложе, но это единственное, что прижилось.
Она держит очки для плавания и улыбается папе. — Спасибо.
Он подмигивает. — Пожалуйста.
После этого рвем подарки наугад. Я получаю несколько новых книг, которые были в моем списке желаний, браслет, новые блокноты и ручки.
Феликс приобретает тренировочное снаряжение, одежду и прочее для своей квартиры. Он посмеивается, когда открывает подарок от меня и Стеллы. Я обернула его футбольным плакатом, который купила в книжном магазине университета Вэлли, и позаботилась о том, чтобы его лицо было наиболее заметным. Он до сих пор не привык ко всему вниманию, поэтому становится немного более терпимым то, что он такой важный человек.
— Спасибо, ребята, — говорит он, его глаза сверкают от смеха, и он держит кружку с надписью — Самый нормальный брат в мире.
Мы все троя получаем то, о чем не просили, но всегда получаем: новые зубные щетки, зубную нить, витамины, носки и подарочные карты в Target и различные рестораны быстрого питания.
К тому времени, как мы закончили, наши подарки сложены стопками рядом с нами, а оберточная бумага разбросана повсюду. Папа надевает новую толстовку с надписью «Я пережил семейное Рождество Гризволдов», которую мы ему подарили, и начинает прибираться. Мама направляется прямо на кухню, чтобы приготовить завтрак.
Феликс говорит, что собирается помочь папе, что, вероятно, означает, что он собирается вздремнуть, а мы со Стеллой ставим «Рождественскую историю» и мечемся между просмотром наших любимых сцен и помощью маме на кухне.
День проходит со всеми нашими обычными традициями и весельем. Когда мы собираемся за обеденным столом на ежегодную рождественскую игру нашей семьи Уолтерс (для справки: не я придумала это ужасное название), Феликс надевает куртку и говорит, что собирается. встретиться с друзьями.
— На Рождество? — Мама спрашивает.
— Он знает, что ему не сравниться с моими безумными способностями, — говорит папа, выкладывая свои фишки на доску, чтобы начать нашу игру в «Эрудит».
Феликс крутит ключи вокруг одного пальца. — Я ненадолго, обещаю. Я вернусь как раз к Богглу [Прим.: Бо́ггл (англ. Boggle) — настольная игра, в которую играют обычно два человека, составляя слова из имеющихся у них букв и записывая их на бумаге].
Стелла опускается в кресло рядом со мной. Между ней и Феликсом все еще напряженные отношения. Если они это уже обсуждали, то они не пришли к решению.
Стелла говорит, что все еще верит, что он хороший парень, но она не может отрицать, что Феликс немного зашел ей в голову, поэтому она оставляет все на плаву. Когда я присматриваюсь, ее телефона загадочным образом нет в поле зрения. На самом деле, я не думаю, что видела, чтобы она писала сообщения весь день. Значит нас двое. Проверяя каждый час нет ли сообщения от Тедди, ближе к обеду я сдалась и оставила телефон наверху, чтобы не мучить себя им.
Возможно, все в порядке, и он просто занят Эмметом и своей семьей. Может быть, то, что было у нас в хижине, было мгновением, и больше ничего из этого не выйдет. Незнание — это самое тяжелое.
— Ух, ты нас убиваешь, — стонет папа, когда я получаю оценку в три слова. Моя вторая игра, и у меня официально закончились письма.
— Она обманывает, — дразнит Стелла. — Клянусь, она каким-то образом обманывает.
