Скептически поднимаю бровь и смотрю на бутылку в ее руках. В голове гуляет мутная, как вино, идея, что если Маша напьется, я могу гадко этим воспользоваться. И пусть потом объясняет Герману, что в ее кровати делает голый бывший муж. А еще лучше сам объясню. Закончу знакомство его морды с тротуарной плиткой "нейтральная тучка" и урод дорогу забудет в мой дом.
— Ну пойдем, — убираю ключи в карман и беру ее под руку. — Ты… — шарю по пальто, отвлекаясь на вызов сотового. Кирилл. Устал дозваниваться и докапывается с сообщением "Саныч, че ты дуешься, как тёлка. Сам давно праведным стал?"
— Тебе важнее меня слушать или с девушкой переписываться? — Маша дергает руку. — Саш, это неуважение.
Спрашиваю текстом "тебе баб других мало? Я к тебе человека работать привел" и убираю телефон в карман.
— Слушаю.
— Неужели, — Маша отбрасывает волосы назад. Распахивает шубку и в свете фонарей ее короткое платье переливается золотом. Она блестящая, аж глазам больно. Давит каблуками снег и с обычным достоинством оратора перед многотысячной аудиторией начинает речь. — Так вот…
Мне звонит Кирилл.
— Саша, я в таких условиях не буду разговаривать, — Маша шипит на трубку в моих руках и ускоряет шаг.
Вообще-то, я собирался сбосить. Но не стаптывать мне туфли в погоне за ней. Оправдываться она должна, не я в нашу постель чужого мужика притащил.
— Да, Кир, — говорю в телефон.
— Сань, че ты взъелся, не пойму, — друг с недовольством пыхтит в динамик. — Я же не против, пусть бы попробовала, админа правда ищу. Но одно другому не мешает. Самому надоела, мне отдал. Я так понял.
— Неправильно ты понял. Ей девятнадцать лет, Кирилл. А тебе сорок.
— Большая уже. Такие короткие юбки носят девочки-трёхлетки. Или взрослые телки, которые хотят трахаться. Короче, давай замнем.
— Чего ты мне тут придурка включаешь? — закипаю. Раз, два, три, четыре — дергаю бороду. — Я тебе сразу сказал, что девочка молодая, но справится. И обижать ее не надо.
— Кто ее обидел? Просто совета у тебя спросил, серёжки ей купить или она без побрякушек обслуживает. А ты феерично посылаешь меня и красотку утаскиваешь. Честь ее что ли блюдешь? Саныч, если бы ты не соком плеснул, а чаем горячим, мы бы с тобой щас по-другому общались. Че молчишь?
— Мы бы щас по-другому общались, если бы ты рядом стоял. Ладно, Кирилл, повторю: иди на хер, — сбрасываю вызов. Смотрю на гаснущий экран. У Кира сомнений нет, что Кристина большая, цирк, а я ощущаю себя неуверенным пацаном и боюсь.
— Ты уже с друзьями из-за этой пигалицы ссоришься? — оборачивается Маша. Хлопает в ладоши. — Браво. Дальше что? Издательство на нее перепишешь?
— А ты будешь мне указывать, как собственными средствами распоряжаться? — нагоняю ее. — Герман не разрешает нос совать в его дела?
— При чем тут мой Герман?! — она швыряет бутылку в сугроб, и красная винная дорожка неровной волной растягивается по белому снегу. — Мне до старости надо было терпеть твой шлюховской клуб? Или твое весеннее обострение, это же кошмар был! — она напоминает о моей паранойе и развале семьи, и сердце опять рвет мне рубашку и пальто. Лезу за таблетками. Ее несёт по кочкам дальше. — Ты сам не видишь, что эта твоя Кристина не просто так рядом крутится? Думаешь, ты такой распрекрасный? А знаешь, кого я вчера встретила на выставке? Любовницу твою. Вместе с нашим сыном. Девчонка с двух сторон подбирается к вам в койку, а вы оба как безмозглые козлы, жуете эту жвачку.
— Статистика, — морщусь, глотая капсулу.
— Что?
— По статистике один волк на семь козлов. Козлов больше, ясно? Все жуют. И Герман твой.
— Ты издеваешься? — Маша покачивается на каблуках и бьет меня в грудь кулаком. — Саш! Я серьезно!
— Я тоже, — снова беру ее под руку и быстрым шагом веду к дому, надоела. — Не мели чушь. Я четвертый месяц в институте работаю. Егор сам ее цепляет постоянно. Они с Кристиной не дружат. И по выставкам не шатаются. Ты ошиблась. Совсем заняться нечем, что уже внешность ее мониторишь?
- Поинтересовалась. Кто моих мужчин на поводок присаживает. Если твоя любовница…
— Она мне не любовница, — обрываю. — Это что-то меняет между нами?
Не ждала вопроса. Моргает.
— Я несвободна, Саш, — вздыхает. Разрешает. — Но ты можешь попытаться меня вернуть.
— И что делать?
— От подстилки своей избавься. Чтобы я ее ни с тобой, ни с Егором в радиусе километра не наблюдала. А дальше подумаем, как нам быть.
— Чего ты мне мозги полощешь? — теряю терпение и сжимаю локоть. — Три месяца меня гнала.
— Ты в клубе не скучал.
— Да ради бога, тебя мой секс не парил. А теперь мне нравится девушка, и у тебя пригорает, помои на нее льешь. Рот закрой и Герману своему на уши садись.
— Саш, ты дурак, — Маша качает головой и роется в сумке. — Скоро она допрет, что ты о ней заботиться решил, и тогда прощайте деньги. А сын останется без будущего.
— Все сказала? — вырываю у нее сумку и сам достаю пульт от ворот. Специально время тянет, стерва, поверх ее банок с косметикой лежал. Нажимаю на кнопки и сую обратно. — На.
— Не все, — она подходит ближе и кладет ладони мне на плечи. Заглядывает в глаза. В нос пробивается запах вина и макродоза ее любимых духов, жасмин и вишня, привет из счастливой жизни. Запахи смешиваются на ветру и вяжут мне руки, могу лишь стоять и пялиться на нее. В кармане оживает сотка, и я позорно радуюсь спасению, эта женщина не потеряла власти, я ее еще люблю.
Прислоняюсь к воротам и слушаю Василину. Админ уточняет, работает у нас Кристина или искать помощницу. И добавляет, что Кристина устроила драку в клубе, Котик вступился и пострадал, и они вдвоем уехали в трамвпункт.
На улице тихо, Василина перекривает басы, и Маша все слышит. Смотрит на меня с ехидной улыбкой.
— С Кристиной что? — перебиваю оханье Василины.
— Не знаю, что-то с плечом.
— А поехали они куда? — задираю рукав пальто — половина десятого. Прикидываю, сколько добираться. Отключаюсь и Маша тут же проедает мне плешь.
