поручили Реборну, с чем он тут же согласился. Задание казалось странным, но Аркобалено был уверен, что возвращает потерянного ребёнка в семью. Разве это плохо? Вот только малыш сам признал, что в итоге ошибся.
Что бы Вел ни делала, её всегда критиковали. Всегда. Даже повзрослев, её сравнивали с Бьянки и Хаято, сомневаясь в том, что в девушке может течь кровь хозяйки особняка. Даже слуги потешались над девушкой и не воспринимали серьёзно. В какой-то момент она просто стала прятаться за маской безразличия. Словно Вел абсолютно всё равно, что про неё думают. Но так ли это?
Естественно, нет! Хаято сам лично видел, что девушке не всё равно. Она чувствует, дышит, страдает и живёт, как и все остальные.
Её слова до сих пор звучали в его голове. Она просила его рассказать о таких простых и обыкновенных вещах, как материнская любовь, так как сама не знала, что это.
Это ужасно…
Жить с родной матерью, любить её, но при этом быть ей ненавистной. И Бьянки ведь тоже всё видела и всё знала. Так почему? Хотя… От его старшей сестры можно ожидать многое.
Также Реборн упомянул, что обычно такие, как Вел, не должны жить в мире мафии. Их считают «грязными». Ублюдками, что осквернили репутацию семьи. Поэтому ещё в младенчестве таких детей убивают. Это жестоко, но таковы правила. Честь и репутация выше чей-либо жизни. Вел несказанно повезло, что её мать просто отказалась от ребёнка. Если подумать, то она её просто выкинула и притворилась, что родила Хаято. Именно это большинство людей и думали, если бы не слуги, которые знают все секреты своих господ.
А что бы было, если бы Гокудера не сбежал?
Что бы было, если бы он остался дальше жить в этом доме, как их сын?
Узнал бы он тогда о Вел и о том, что она всё это время проживала в приюте?
Как же Хаято сейчас был зол.
Бредя по улице, он пинал помятую алюминиевую банку и крутил в губах давно потухший от дождя сигаретный окурок. Но ему было плевать на дождь и на то, что всё промокло. Он чувствовал себя погано и не знал, как всё исправить.
Его семья… прогнила до основания. И всё, что хоть как-то коснётся этой семьи, в итоге также страдает. А он ей столько наговорил… Будь Хаято на месте Вел, он бы тоже себя ненавидел. И даже больше — попытал бы счастье убить. Вел же просто смирилась со всем этим. Смирилась, что глупа, что неумела, что все восхищаются только им и его сестрой, а её… и нет вовсе.
Хаято хотелось попросить прощения, но он не знал, какие слова подойдут в этом случае. Парень не мастер рассказывать что-то… Да и, чёрт возьми, какие слова смогут тут помочь⁈ Вот если бы он не был таким ослом и больше интересовался девушкой и её прошлым…
Её слова… Она ведь абсолютно права. Он сбежал и больше его ничего не интересовало. Только его собственные проблемы и всё. А дальше, хоть трава не расти. И в тот день, в школьном классе… Каждое слово девушки было подобно удару молнии. Даже если бы Хаято и хотел что-либо сказать — он не мог. Просто замер на месте и смотрел на Вел. Кажется, и дышать в тот момент давалось с трудом. А воспоминания об их первой встрече яркими вспышками пронзали сознание.
И почему он вспомнил именно этот момент? Почему вообще помнил её имя?
В любом случае Хаято намерен поговорить с ней. Он ещё не понимал, как начнётся их диалог. Да и что именно говорить, парень также не знал. Он понимает, что у него характер не сахар и он вновь сморозит какую-то чушь, после которой будет мечтать провалиться сквозь землю. Но лучше так, чем вообще ничего не делать и позволять девушке себя так люто ненавидеть. Всё же её слова сильно задели Гокудеру.
Сегодня же он отправится в школу и попытается заговорить с ней. Ему нужно уладить эту тему, иначе он… иначе… Чёрт, да просто нужно и всё! Остальное не важно.
То же время.
Заброшенное здание в Кокуё-ленде.
— Да задолбало! Сколько можно⁈ Она точно жульничает, Мукуро-сама! — гневно закричал Кен, вскакивая на ноги, разбрасывая в сторону игральные карты, тыча в меня указательным пальцем и рыча, словно зверь. — Не могу я проигрывать пять раз подряд! Не могу!
— Кен, ты можешь быть немного тише? — спокойно спросил Чикуса, поправляя очки и заглядывая в свои карты. — Тебе просто необходимо уметь проигрывать.
— А ты вообще замолчи! Тебя не спрашивали! Бе! — фыркнул он, напоследок показав мне и Чикусе язык.
Трудно в это поверить, но мы уже четыре часа подряд сидим на полу в небольшом кругу и играем… в карты. Игры совершенно разные, но главное правило остаётся тем же. Победитель задаёт проигравшему один вопрос любого характера, и тот обязан на него подробно ответить.
В игре участвовала я, Мукуро, Кен, Чикуса и даже Хром. Их всех собрал сам Мукуро, которому почему-то показалось это забавным. Я, если честно, уже ждала от этого парня много ужасных вещей. Таких, какие в обычные рамки не впишешь. В конце концов, Рокудо не входит в состав хороших ребят, но… Ничего не было. Мы просто разговаривали, покушали, снова разговаривали, а потом начали играть, когда в здании собрались все.
Более того, мне выделили новую одежду, так как предыдущая до последнего лоскутка была сырой и сохнуть даже не собиралась. Правда, одежду, что они мне выделили, была формой школы Кокуё, да и вообще мужской, так как в женский вариант из-за своих объемов влезть я не могла. Но тем не менее сейчас мне было сухо, тепло и комфортно.
Хотя я бы не отказалась от резинки для волос. Волосы высохли и теперь напоминали просто огромную кучерявую гриву тёмно-каштановых волос. Фамилия «Риччи» также переводится как «кучерявый», и я её оправдываю на все сто. Одно радовало, волосы у меня никогда не стояли домиком. Локоны всегда прилегали друг к другу создавая аккуратные кольца. Но мне всё равно с ними было неудобно, так как они падали на лицо. Вскользь я попросила у Мукуро резинку или ленту, но парень наотрез отказал. Заверил своё решение тем, что ему нравится то, что он видит. Так я ему напоминаю фарфоровую куклу с кудрями, которой он умело играет. Даже ободок мне с бантиком какой-то достал,
