От его тихого признания взгляд Марии вдруг потеплел, и она попыталась улыбнуться. Сердце Бешеного Пса заныло от чувства невероятной тоски.
Он увидел, как дрожат ее губы, и с трудом подавил стон, чуть не вырвавшийся из его груди. Мучительное чувство нежности пронизало все его существо. Господи, что с ним? Он никогда не чувствовал ничего подобного. Ему захотелось поцеловать ее – обхватить ладонями ее лицо и целовать... целовать, пока не сотрет с него печаль.
– А боль проходит?– прошелестели ее губы.
Он знал, что никогда не забудет нынешнего мгновения, не забудет печального блеска ее глаз. Ее откровенность, как и ее боль, всколыхнула в его груди чувства, о существовании которых он даже не подозревал.
– Она постепенно затихает.
– Затихает, – повторила она, глядя на него. Бешеный Пес завороженно следил за движением ее губ. Хорошо бы сказать что-нибудь еще, подумал он, что-нибудь к месту и очень важное, чтобы хотя бы немного облегчить ее страдания. Но разве есть такие слова? Ни красивыми словами, ни цветами, ни письмами соболезнования нельзя смягчить горе. Оно должно со временем пройти само собой и у каждого человека по-своему. Если оно вообще проходит.
Но надо что-то делать, чтобы запомнить сиюминутное мгновение – такое неожиданное и такое хрупкое. Между ними установилась какая-то связь, которую он никогда не чувствовал ни с одной женщиной.
– Может, вы хотите пойти прогуляться? – спросил он.
Глава 10
«Может, вы хотите пойти прогуляться?» Трудно поверить, но Мария вдруг почувствовала облегчение. Удушающая тяжесть горя неожиданно исчезла, и ей стало... легко. Предложение Бешеного Пса пойти прогуляться прозвучало так обыденно, но никто уже давно не выражал столь простого желания просто побыть с ней. Она вспомнила давние времена, когда еще совсем молодой девушкой с нетерпением и надеждой ждала, что отец предложит пойти с ним на поиск археологических находок. Но он никогда не звал ее с собой, а часами гулял с мамой по зеленым пастбищам и пронизанным солнцем садам. А Марии оставалось только наблюдать за ними из окна своей спальни. Но настал день, когда она перестала ждать, что отец ее позовет.
И вот теперь ее пригласили. Она невольно улыбнулась. Господи, она почти забыла, как хорошо, когда кто-то хочет погулять с тобой. И как опасно.
Она и со Стивеном сбежала только потому, что кто-то, наконец, позвал ее с собой и сказал: «Я люблю тебя...»
Она знала, что должна вежливо отказаться и скрыться в святая святых – своей спальне. Но сейчас ей не хотелось думать о своей безопасности. Сейчас ей захотелось ощутить свою связь с миром, почувствовать, что кто-то о ней заботится и даже балует. Его предложение давало шанс перестать притворяться испуганной старой девой е темным прошлым и стать совершенно другой, хотя бы на короткое время.
– Я только надену шляпку. Подождите меня здесь. – Оставив Бешеного Пса на пороге, она торопливо вернулась в комнату. Достав из треснутого фарфорового соусника кучу шпилек, она стала на ходу закалывать волосы.
Бешеный Пес стоял и ждал.
Она улыбнулась и, вытащив изо рта шпильку, заколола ею пучок.
– Мария?
Она вытащила изо рта еще одну шпильку. – М-м?
– Не надо.
Она посмотрела на него с недоумением:
– Чего не надо?
Он взял ее за запястье и решительно отвел ее руку от волос.
– Не закалывайте их.
Она чуть не проглотила шпильки.
– Вы хотите сказать, чтобы я их распустила?
Oн засмеялся. От его гортанного смеха ей стало жарко, а внизу живота что-то затрепетало.
– Да, для меня.
– Но так же неприлично.
– Пусть.
Губы Марии дернулись в улыбке. Искушение так велико.
– Ну же, Мария.
На его губах ее имя звучало мягко, женственно и красиво, как ей всегда хотелось, как было когда-то и никогда больше не будет.
– Кому от этого будет плохо? – настаивал он. «Кому от этого будет плохо?» Совершенно новый взгляд на вещи. Обычно она в первую очередь задумывалась над тем, а не принесет ли такой поступок страдание ей.
– И правда, – тихо ответила она.
Возможно, завтра наступит расплата, но сегодня ей все равно. Хотя бы немного она побудет сама собой. Вытащив из волос шпильки, она сунула их в карман.
Бешеный Пес сделал шаг вперед, не отрывая от нее взгляда. Она перестала дышать. Протянув руку, он просунул пальцы ей в волосы и разметал их по плечам. Потом отступил и заявил:
– Так вам наверняка приятнее.
– Да, – согласилась она.
– Тогда пойдем?
Она широко улыбнулась, вдруг почувствовав себя молодой девушкой, которой предстоит ее первый бал.
Они вышли из дома и бок о бок спустились со скрипучего крыльца. День выдался теплый, солнце светило ярко, прозрачный воздух манил ароматами цветов и фруктов.
Они молча шли по дорожке. Ни Мария, ни Бешеный Пес не знали, о чем говорить. Оба прислушивались к окружавшим их звукам: шепоту легкого ветерка, скрипу качелей возле крыльца, щебетанью птиц. Казалось не важным, что они не разговаривают. Молчание их не напрягало, а наоборот, дружески объединяло.
Справа от них расстилался разноцветный ковер осенних цветов, посаженных Марией еще весной. Огромные, величиной с блюдце, золотистые хризантемы тихо покачивались от ветерка. Запах цветов вызвал у Марии легкое головокружение, и она погрузилась в какое-то странное, ленивое состояние, совершенно для нее нехарактерное. Она вдруг почувствовала себя совершенно особой женщиной, прогуливающейся со своим мужчиной.
Вдруг скрипнули ворота.
Мария вздрогнула и остановилась, вздернув подбородок. Сердце бешено забилось в груди, кровь застучала в ушах. Страх пронзил ее с головы до ног. Она почувствовала, что не в силах ни сглотнуть, ни дышать.
Бешеный Пес шел на шаг впереди нее. Его рука лежала на блестящей серебряной щеколде. Он чуть толкнул ворота, и они со скрипом распахнулись.
– Миледи?
Она смотрела на ворота, не в силах оторвать от них взгляда.
– Мария?
Его голос доносился откуда-то издалека. Она машинально сделала шаг назад. Она пыталась убедить себя, что не боится, что не может дышать из-за того, что цветы пахнут тошнотворно сладко, что неумолчный, раздражающий щебет птиц бьет по ушам, вызывая головную боль. Она вдруг с ужасом подумала, что ее может вырвать.
Бешеный Пес подошел к ней:
– Мария?
Она не без труда оторвала взгляд от ворот и посмотрела ему в глаза. Ее сердце стучало так громко, что она не слышала его слов.
– Что?
