лишний шум. Зато иногда не слышу то, что рядом. Меня в школе тетерей глухой за это дразнили. – Ой зря я это сказала.
– Ыхы, класс!
– О, он смотрит сюда.
Слух помимо воли поймал его голос, полный ехидства:
– …ся три подруги. Первая говорит: «Я вчера вот такие огурцы купила», – и показывает от ладони по локоть. Вторая: «А я вот такие помидоры», – и два кулака вместе. Третья, глуховатая спрашивает: «А где он живёт?»
Дружный залп смеха от столика Корвина ударил наотмашь, щеки вспыхнули парой помидор. Вот скотина, да он издевается!
– Что? Что? Что он сказал? Почему они ржут? – Атави снова на мне повисла.
Хм. Значит война.
– Говорит: «Всем нравятся маленькие котята, щенята и крольчата, и только маленький, гм, – я сделала говорящую паузу, – ну вы поняли, не нравится никому».
Девчонки вспыхнули от пикантности анекдота и захихикали от его немужественности. Я довольно улыбнулась.
Вот так. Я буду мстить, и мстя моя коварна!
Но от столика Корвина донёсся вопль подпрыгивающего от нетерпения Йорика Бессмертного.
– Я! Я счас расскажу про глухих! – Он такой громкий, что даже девчонки рядом со мной услышали: – «А знаете, зачем пук вонючий? Чтобы глухие тоже могли им насладиться!»
Столовка выпала под стол. Какой-то препод сделал Йорику замечание, но оно утонуло в общем хохоте.
– Абарзеть, – Танита, давя смешок, покосилась на меня.
Ну а я в ярости обернулась и встретилась с жёлтыми глазами. Йорик Бесстрашный тоже таращился на меня, но я была поймана ехидным взглядом Корвина, который приподнял бровь и усмехнулся так нахально, что убила бы на месте! Поднялся, подал руку своей, р-р, Терри и, приобняв её, удалился вон.
Да как он смеет?!
Глава 11. Объясни необъяснимое!
Я почувствовала, что могу взорваться, и спасло всех от ошмётков моих эмоций лишь явление Реми. Он налетел на меня сзади, развернул порывисто, осмотрел с ног до головы и обнял так крепко, что я на миг задохнулась.
– Касс, ты в порядке, хвала Крылатым! – выдохнул друг, выпуская меня из объятий. Я отступила, озадаченно потирая запястье. – Я уже и дома у тебя был, и в лазарете всем дырку в голове высверлил, и магистра Аррмирра задолбал, а ты тут!
Бедный Реми. Совсем о нём забыла…
– А что с твоим макияжем?
А-а-а! – мысленно завопила я. – Я же растёрла его по всему лицу там, в зарослях зимнего сада! Я же сейчас на чучело похожа, и он опять это видел! Тьфу! Что мне за дело до него? Тут полакадемии с меня покатывается – вот где ужас!
Запоздало прикрыв лицо ладонями, я поискала взглядом сквозь пальцы зеркало. Не нашла, зато заметила, как скрылась в арке столовой спина Корвина. И его руку на попке Терри заметила.
Пр-равильно, зачем ждать вечера, если можно прям счас р-развлечься в туалете?
Я шмякнула себя по щеке ладонью, изгоняя дурные мысли.
– Ты чего мечешься? – поймал мою руку Реми. – Ну умылась – подумаешь.
– Умылась?
Когда это я успела?
Танита, добрая душа, вручила мне зеркальце, и я убедилась, что ни следа макияжа не осталось на моём красном от смущения и злости лице.
Может я забыла накраситься утром? Да нет же.
Меня умыл Мирочка, пока откачивал? Да ну, он же сразу за мной в транс нырнул, а потом его Корвин вытащил.
Может Корвин?..
Я нервно рассмеялась от бредовости идеи.
Из столовой я выходила голодная и злая, как мисс Зерби. Как Цербер, то есть. На выходе умудрилась поймать разговор, в котором прихвостни Корвина сообщили мне (друг-другу, конечно, но раз уж услышала я, то мне), что его сегодня не будет, так как не в туалет он, видите ли, направился с этой… Терри, а домой. И мне бы радоваться, что его больше сегодня не встречу, но настроение скатилось под голубые плинтуса и там размазалось тонким слоем.
– …Корвин сказал, – снова слух поймал это проклятое имя, – чтобы мы сами закончили сегодня с расчётами, он утром…
Тьфу!
Отключить заррхов звук!
Перед дверью в аудиторию я была схвачена за локоть Танитой Лимари. Подождав, пока все войдут, она заглянула внутрь, сказала, что мы с ней прогуляем литературу, и под укоризненными взглядами Атави и Реми, и любопытными всех остальных, потащила меня прочь.
Уединились мы в аналоге зимнего сада с седьмого этажа, только здесь, на втором, он действительно был зимний. Даже температура оказалась ниже коридорной. И растения тут были северные: хвойные кустарники, разной кудрявости папоротники, мхи да лишайники на камнях, ведьмино колечко плауна. Цветы все блёклые, мелкие. И только незабудки горели привычным костром. Они росли по всем материкам, всем широтам. Взывали немо, как всегда:
– Помни. Помни. Помни!
Помню, как же.
Иногда только сбоит мозг, а так – помню.
Не знаю, вообще, почему последовала за смешной черноглазой Танитой без всяких возражений. Видно у неё тоже имелся некий тайный дар. Дар убеждения. И очень крепкая хватка.
А может я просто очень хотела узнать что-то интересное, светившееся в её глазах. Но вместо этого Танита, усевшись на камень рядом со мной, потребовала:
– Давай, рассказывай!
***
– Давай, заходим! – спустя час тем же тоном требовала она. Я ей, конечно, не всё рассказала, но видят Крылатые, очень многое. Сама не знаю почему. Видно, захотелось поделиться девичьим – девушка я или где?
– А может, не надо? – я сделала жалобные глаза.
– Заходим, кому говорю, вон швейцар уже косится, как на дурочек.
Я посмотрела на стоявшего у входа на террасу смуглого бородача в сине-оранжевом восточном халате с золотым орнаментом шитья. От нас его отделяло несколько метров и конический куст самшита, увитый чёрными розами.
Заходить не хотелось.
– Я точно знаю, она – такая как ты. Тебе что, не интересно с ней поговорить, сравнить, так сказать, показания?
– Не такая, – проворчала я, морщась и дёргая носом. – И толкового ничего она наверняка не скажет. При тебе, по крайней мере.
– Пойдёшь без меня?
– Нет! – позорно испугалась я. – Мне она тем более ерунду какую-то втирать будет…
– Ой, всё! – с этим убойным аргументом Танита снова схватила меня за руку. Я уже говорила, что у неё дар убеждения и железная хватка? – Это всё я уже слышала, а
