Катон проверял всю лабораторию и переносил содержимое исследований в сумки, которые мы здесь нашли. Мы планируем перенести их обратно в его лабораторию на хранение, чтобы образцы были в безопасности от рук людей.
Когда начальство узнает о моем предательстве, я потеряю работу или даже хуже, но так надо. Я не могу позволить ученым остаться безнаказанными.
— Ну, вот и все, пожалуй. — Катон кивает, вставая и вытягивая руки над головой. На его рогах отражается свет, как будто они всасывают его в свои тени, и я быстро отворачиваюсь, не желая быть снова пойманной за пристальным взглядом.
— Талия? — спрашивает Катон, и я издаю нечленораздельный звук. — Я знаю, что это тяжело для тебя. — Черт, он думает, что я беспокоюсь о людях, что, наверное, так и есть, но больше всего меня беспокоит то, что я увлеклась монстром. Но я не могу этого сказать.
— Да. — Я просто пожимаю плечами, не зная, что еще сказать.
— Это сделали люди. Они довели нас до предела, и именно из-за них началась война. Теперь они явно хотят новой. Я знаю, что это тяжело, но ты поступаешь правильно, — мягко рассуждает он.
— Да? — спрашиваю я, оглядываясь на Катона. — То, что они сделали? — Я качаю головой, чувствуя себя больной. — Но что, если твой народ использует эти…
Катон придвигается ближе и берет меня за руку.
— Мы не будем этого делать, ты меня хорошо знаешь. Да, есть те, кто хочет начать новую войну с людьми, в основном это Дарклинги, которые сошли с ума, но есть и мы, Акумен и Ночной Клык, которые просто хотят, чтобы их оставили в покое и дали жить своей жизнью. — Он пристально смотрит на меня, а затем вздыхает. — Давай я покажу тебе, почему ты должна нам доверять.
Катон ведет меня через лаборатории в угол, где смотрит на меня сверху вниз.
— Помни, мы не виним тебя, Талия. Я не виню. — Это пугает меня настолько, что я сосредотачиваюсь, и когда Катон ведет меня по коридору, ужас и отвращение разъедают меня.
Он показывает мне камеры, где их держали и причиняли боль. Они продолжаются бесконечно. Ступеньки ведут дальше в лабораторию, к новым камерам, и чем дальше мы проходим, тем сильнее тошнота сжимает мне горло. В некоторых из них еще есть засохшая кровь, а в некоторых кости мертвых монстров… такие маленькие.
Похоже это дети.
— Стой, — умоляю я, останавливаясь и опуская голову, слезы застилают глаза. — Пожалуйста, остановись.
— Талия. — Он вздыхает, поглаживая меня по спине. — Все нормально, это наша история…
— Это не нормально! — кричу я. — Ничего из этого! — Я жестом показываю вокруг нас. — Мы даем клятву: не навреди; проводим исследования, которые могут помочь людям, а не это — попытка играть в бога, чтобы причинить боль и вред невинным.
Я отшатываюсь от Катона, обхватывая себя руками, и у меня текут слезы.
— Ты должен ненавидеть меня, ты должен убить меня. Я бы не винила тебя. Посмотри на это место! Я практически чувствую чистейшую агонию и безнадежность в этих стенах. И дается мне они закрывали на все глаза, либо им было все равно, либо они не хотели знать. — Я снова качаю головой, переводя взгляд на Катона. — Я понимаю, почему твой народ ненавидит нас, так почему ты не ненавидишь меня?
— Потому что ты — не они, — сурово отвечает он, останавливаясь передо мной. — Ты не чудовище, как они, Талия. Ты добрая. Я вижу это в твоем взгляде. Так же как не все монстры злые, так и не все люди, я знаю это. Да, то, что случилось с нами, ужасно и продолжает ранить наш народ до сих пор, но мы свободны, и ты поможешь нам остаться такими, правда? Разве не для этого ты хотела прийти сюда?
Я киваю, и Катон смягчается, его взгляд теплеет.
— Вот почему я не ненавижу тебя, Талия. Как я могу ненавидеть тебя, когда тебе тоже лгали? То, что ты родилась человеком, не делает тебя такой же, как и то, что я родился монстром, не делает меня убийцей. Да, мы должны ненавидеть друг друга, но я не ненавижу тебя. Ты ненавидишь меня, Талли? — Мягко спрашивает Катон, склонив голову, чтобы заглянут мне в глаза. Клетки исчезают, и я вижу только черные глаза и знакомую улыбку.
— Нет, я не ненавижу тебя, — бормочу я, и его взгляд блуждает по моему лицу, пока я запираю слова в себе.
Я вовсе не ненавижу его. На самом деле, он мне слишком нравится, и это меня пугает.
ГЛАВА 14
КАТОН
После того как помог собраться Талии, я перекладываю сумки и кладу ту, которую не могу нести, ей на колени, снова поднимая ее на руки. Она прижимается ко мне, такая мягкая и теплая, и на мгновение я просто смотрю на Талию сверху вниз, любуясь светлыми волосами, бледной кожей на фоне моего красного цвета лица, мягкостью ее изгибов на фоне моих твердых мышц. Мне кажется, что это правильно, что ее место здесь, в моих объятиях.
Проглотив эту мысль, направился обратно в город, желая поскорее убраться с территории Акуджи, пока кто-нибудь не нашел меня, потому что если они хотя бы взглянут на Талию… К черту соглашение, я убью их.
Она моя.
Я спешу по городу, чуть медленнее, чем обычно, потому что видел, как она побледнела по дороге сюда, а я этого не хочу. Хотя каждая секунда здесь подвергает нас риску, это лучше, чем если бы Талия хоть немного почувствовала себя больной. Когда мы пересекаем границу моих земель, я еще немного сбавляю скорость, и она поднимает голову, чтобы оглядеться, пока я иду по улицам, намеренно избегая мест, где установлены камеры и где патрулируют мои люди. Они услышат меня, если я подойду слишком близко, но я обычно брожу вокруг, так что они даже не будут сомневаться в этом. К тому же, ветер скрадывает голос Талли, когда она говорит тихо, и им нужно быть совсем близко, чтобы услышать биение ее сердца.
В городе, полном чудовищ, она в полной безопасности.
— Здесь красиво, — шепчет она, оглядываясь по сторонам. — Прекрасно, несмотря на разруху и запущенность. В городе так много живности. Я всегда думала, что все мертво. — Она качает головой, наблюдая за пролетающими совами, жуками, ищущими убежище на ночь, и ночными животными, разбегающимися по зданиям. — Но это не так. Он полон жизни, такой невинный и чистый.
Я
