Флориан, немного поколебавшись, последовала его примеру, в то время как Урд прошелестела щербатым ртом:
– Прелюдией к Рагнарёку станет падение нравственности и кровавые распри родичей, когда три зимы кряду весь мир будет охвачен войной, брат пойдет на брата ради наживы, ни у отца, ни у сына не шевельнется чувство жалости друг к другу.
Лангер кивнул:
– В мифе Локи убивает Бальдра – сына своего брата Одина. Такое же событие произошло и в реальности: пять лет назад Локильд Свенсон убил сына Вотана Ладерберга, после чего бежал с острова.
– Смерть Бальдра станет началом конца, – заунывно протянула Урд, будто не услышав комментарий Лангера. – Затем настанет лютая великанская зима Фимбульветр – три зимы кряду круглый год, и не будет иных времен года, только снег будет валить со всех сторон, ветры будут жестоки и свирепы морозы.
Словно подтверждая слова старухи, на Флориан упали первые снежинки, и едва она успела поднять голову, как с неба пышными хлопьями повалил снег.
Флориан ошеломленно посмотрела сначала на Лангера (тот сделал вид, что не удивился), а затем на Урд. Старуха как ни в чем не бывало продолжала:
– Убийцы и прелюбодеи восстанут из мертвых. Кровь с небес окропит землю и скамьи в Асгарде, чертоге асов. Задрожат земли и горы, деревья повалятся, скалы разломятся сверху донизу. Задрожит и загудит мировой ясень Иггдрасиль, и тогда один волк проглотит почерневшее солнце, а другой – луну.
– Чудовищный волк Фенрир вырвется на свободу, – подхватила рассказ средняя норна, Верданди. – Море хлынет на сушу, потому что мировой змей Ёрмунганд в ярости выползет на берег.
– Ёрмунганд? – переспросила Флориан: кажется, она уже слышала это слово, но не могла вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах.
– Еще одно хтоническое чудовище, – тихо пояснил Лангер.
Верданди нараспев продолжала:
– Корабль «Нагльфар», снаряженный в царстве Хель, возьмет на свой борт команду восставших мертвецов и под водительством великана Хрюма поплывет к Асгарду, подхваченный исполинским валом. Туда же Локи поведет ладью с волком Фенриром. Зверь устремится вперед с разверстой пастью: нижняя челюсть – до земли, верхняя – до неба. Будь больше места, он распахнул бы пасть еще шире. А рядом с волком будет ползти мировой змей Ёрмунганд, изрыгая яд на небо и землю.
Флориан поежилась, вновь услышав зловещее имя – Ёрмунганд.
– Средь этого грохота расколется небо, и понесутся огненные великаны, – подхватила рассказ юная норна, Скульд. – Впереди будет Сурт, окруженный огнем, и в руке у него – огромный меч, сверкающий ярче солнца. Когда зловещая рать помчится к Асгарду по радужному мосту Биврёсту, он разрушится.
Скульд замолчала, и вместо нее снова заговорила Урд:
– Страж богов Хеймдалль, трубя в рог Гьяллархорн, будит богов-асов во главе с Одином. Истошно кричит петух Одина, Гуллинкамби, созывая на бой остальных богов. Они вооружаются и выступают на поле брани. Один – в золотом шлеме, с волшебным копьем Гунгнир в руке. Он выходит на бой с волком Фенриром, бок о бок с ним – его отважный сын Тор, но не может он помочь отцу, потому что сражается со змеем Ёрмунгандом. Бог Фрейр борется с великаном Суртом, пока не падает мертвым.
– Зловещий пес Гарм вырывается на волю и вступает в яростную схватку с одноруким богом Тюром, – продолжала Верданди. – Они разят друг друга на смерть.
– Локи сражается с Хеймдаллем, а Тор убивает змея Ёрмунганда своим волшебным молотом Мьёлльниром, но и сам падает на землю, отравленный ядом чудовища, – вновь подхватила Скульд. – Фенрир проглатывает Одина, но сын Одина Видар тут же разрывает волку пасть. Великан Сурт мечет на землю огонь. Пламя бежит по стволу мирового ясеня Иггдрасиля, и могучее дерево – как и весь мир, боги, великаны и люди – погибает в пламени.
– Так свершается Рагнарёк, судьба богов, – завершила рассказ Урд.
Норны замолчали, но Флориан все еще слышала их тягучие голоса в своей голове.
Ёрмунганд… Ёрмунганд…
Она вспомнила, где слышала это слово: его произнесла великанша Ангрбода, когда увидела татуировку на спине Флориан.
Она резко мотнула головой, отгоняя навязчивые голоса в голове, и резко спросила:
– На этом конец?
Ответила юная Скульд:
– Нет. За гибелью мира последует его возрождение: некоторые боги выживут и поселятся там, где раньше находился Асгард, а в дупле Иггдрасиля укроются от пламени и выживут два человека, от них-то и пойдет столь великое потомство, что заселит оно весь мир.
Скульд замолчала, продолжая крутить веретено. Урд и Верданди были заняты тем же: они сосредоточенно пряли нити, не поднимая на агентов глаз.
Ветер набирал силу. Снег настойчиво забивался за воротник пальто. Пальцы на руках и ногах окоченели. Флориан перевела взгляд на Лангера: он сидел, как зачарованный, полностью погруженный в себя.
– Лангер, – тихо позвала она.
Напарник очнулся, мутным взглядом посмотрев на Флориан.
– Пойдем? – спросил он.
Флориан кивнула, вставая. Лангер тоже поднялся и посмотрел на женщин, сидевших возле исполинского ясеня. Секунду помедлил, а затем сказал:
– Искренне надеюсь, что еще увидимся.
Взглянув на Флориан, он направился прочь от Иггдрасиля.
* * *
– Фрейя, ты готова?
Фрейр просунул голову в дверь, с тревогой посмотрев на сестру.
Сидя на кровати, Фрейя гладила кошек, развалившихся на ее коленях. Кошки довольно щурились и мурлыкали, не обращая никакого внимания на человека в дверях.
– Все уже собрались. – Фрейр прошел в комнату и сел на кровать возле сестры. – Ты как?
Девушка, помолчав, тихо ответила:
– Я боюсь, Фрейр. Я боюсь, что больше никогда тебя не увижу. Я боюсь, что все это правда.
Фрейр ласково улыбнулся и дотронулся до ладони сестры:
– Не бойся. Так должно быть. Мы ведь долго этого ждали.
– Зачем? – Она пристально посмотрела в глаза брату. – Зачем нам все это? Ты когда-нибудь задумывался?
– Затем, чтобы спасти мир.
– Фрейр, мир умрет вместе с нами.
– Но за ним наступит новый мир. Ради него мы и будем сражаться.
Фрейя упрямо тряхнула головой: светлые локоны растрепались по плечам.
– Зачем сражаться за новый мир, когда можно просто не рушить старый? Ты об этом не думал?
Сестра говорила на очень скользкие темы, и Фрейру это не нравилось. Вотан был прав: в последнее время она стала слишком многое себе позволять. Все же он постарался успокоить сестру:
– Фрейя, я знаю, почему ты так говоришь. Ты думаешь о том, какой бы сейчас могла быть твоя жизнь, если бы ты уехала с острова вместе с любимым.
