образ, с твоего разрешения я буду им пользоваться. Да, именно так. Особенно если у человека есть основательные причины для обиды. Скажем, несправедливо обидели, злословили, предали. И прочее в том же духе. Вы же понимаете, причин для ненависти может быть безграничное множество.
— О! Должен сказать, речь как раз о таком обиженном. Этот человек относительно честно служил своей стране. Подворовывал, да. Продавал секреты, но всё так, по мелочи. И вот, когда он попал в плен, его страна отказалась от своего солдата, и никто из его бывших сослуживцев не сказал и единого слова в его защиту. Как думаешь, можно ли такого человека убедить, что он должен отомстить своим обидчикам даже ценой своей жизни?
— Можно. Особенно если в сочетании с гипнозом использовать некоторые вещества.
— Наркотики?
— Да. Подаваемые в определённой дозе и в последовательности, определяемой индивидуально, наркотики делают человека крайне внушаемым и склонным к подчинению тому, кто даёт, скажем, такие вкусные печеньки или пилюли.
— Печеньки, говоришь? — шире лица ухмыльнулся я, вспоминая телевизионную картинку: майдан в Киеве, безумные толпы существ, стремительно теряющих человеческий облик. А на первом плане Виктория Нуланд, в позе свинопаса, и её, ставшие легендой, печеньки.
— Припомнился мне один любопытный эпизод, в котором фигурировали именно печеньки. Так ты сможешь обработать человека?
— С единственным условием. — не колеблясь отвечает Карл Акакиевич — Если это достойный человек, пусть и враг, я откажусь.
— Уверяю, наш персонаж мерзавец первостатейный. Впрочем, ты сам с ним пообщаешься.
— Прости за возможно глупый вопрос: этого человека везут в автобусе сопровождения?
На всякий случай я решил проявить осторожность, и подмигнул:
— Я на это даже не намекал. Одно скажу: решение об использовании этого человека в той или иной роли примет персона не ниже главы Тайной Канцелярии.
— Предстоящая работа ясна, и теперь я хочу спросить о другом. Разрешаешь?
— Разумеется. Только не касайся больших государственных тайн.
— Мне хватает и медицинских тайн, они много интереснее любой политики и войны. Я ведь в Военно-Медицинскую академию пошел потому, что там обучение бесплатное, а также выдаются одежда, обувь, жильё и питание. Я ведь из бедных дворян. Так уж получилось нашла чёрная полоса: сначала два года подряд недород, на следующий год падёж скота, а потом и вовсе усадьба сгорела вместе со всеми службами. Дворянское собрание выделало кое-какие деньги, но ведь младших надо поднимать, вот я и ушел, снял с семьи хоть часть нагрузки.
— Теперь-то помогаешь семье?
— Сразу после выпуска и начал. А на деньги из добычи, когда мы побили татар, мои уже закупили скот и срочно строят каменные хлева с черепичной крышей.
— Значит поднимаетесь. Это хорошо. Отпиши родным, чтобы они непременно купили жидкость для противопожарной пропитка дерева. Жидкость можно приобрести у железнодорожников или у строителей. А может быть, она есть и в свободной продаже.
— Непременно отпишу, Юрий Сергеевич.
* * *
Мчались мы в столицу как на пожар, с немыслимой скоростью: на отдельных участках развивали до тридцати километров в час. Как оказалось, вдоль дороги, через равные промежутки, в основном рядом или вблизи рек, были устроены заправочные станции. Оно и понятно: топливо легче и дешевле подвозить по воде. И дорога постоянно улучшается: на многих участках отсыпана песчано-гравийное покрытие, а кое-где замощено булыжником. Во время стоянок я выходил и оценивал качество работ. Ну что же, по нынешним временам отлично, а по меркам будущего на твёрдую четвёрку, если, конечно, сравнивать с дорогами районного значения. Да, такую дорогу не стыдно предъявлять и послам самых богатых стран.
Первое воодушевляющее зрелище я увидел в Серпухове. Там, на болотах, примыкающих к Наре, построен довольно крупный завод, судя по всему, химический, по производству шпал и прочих железнодорожных конструкций. Определил не потому, что такой уж большой специалист в области химической промышленности, а потому что с возвышенности увидел, как на отгрузочной площадке два козловых крана грузят на преогромную платформу тягача пролётные конструкции моста. Гм… А чем питаются заводские машины? Ага! Вон там что-то похожее на большущий газогенератор. Видимо от него газ по трубам поступает к машинам.
Я попросил остановить автобус у ворот завода, намереваясь взять толкового сопровождающего и осмотреть как завод, так и его продукцию, в том числе и только разрабатываемую, ещё не пошедшую в серию.
Но подходя к заводоуправлению, буквально нос к носу столкнулся с архитектором Матвеем Федоровичем Казаковым.
— Какая удача, что я встретил тут вас, Михаил Федорович! — обрадовался я.
— И я чрезвычайно рад видеть вас, Юрий Сергеевич! — любезно улыбается Казаков — Вы по делу в наши палестины, или же волею случая?
— Именно волей случая, проездом из Действующей Армии в Петербург, по именному повелению Его императорского величества. Увидел довольно крупный завод, и решил рассмотреть его поближе, полюбопытствовать: какую он выдаёт продукцию, и не требуется ли моя помощь.
Казаков посерьёзнел, почему-то оглянулся на свою свиту, стоящую чуть в сторонке, и чуть понизав голос заговорил:
— Помощь требуется. Причём срочная и весьма серьёзная.
— Так-так-так! Что тут происходит, Михаил Федорович? — становлюсь серьёзным и я.
— Видите ли, здешний градоначальник, Остап Стеценко, воинский начальник Ревун и полицейский начальник организовали преступную шайку, обложили здешних купцов и промышленников данью. Негодяи до того утратили страх божий, что осмелились требовать мзду и с меня. Разумеется я решительно отказал, и с того дня у завода и строительства моста начались мелкие неприятности совершенно разные, и с первого взгляда безо всякой системы, но при внимательном изучении виден корыстный замысел, и в центре того замысла — бесчестная троица, возглавляющая город.
— Ни слова больше, драгоценный Михаил Федорович! Тотчас же отправлю свой автобус в Москву, за представителями гражданских и военных прокуратуры и следственных органов, а сам вызову упомянутых негодяев к себе, и немедленно арестую. Моих полномочий в сем случае более чем достаточно.
— Помилуйте, Юрий Сергеевич, на каком же основании вы подвергнете арестованию руководство города?
— Вы желаете услышать объяснения? Извольте. Как вы считаете, Михаил Федорович, мост, который вы строите важен?
— Вне всяких сомнений. Во-первых, своим стратегическим положением, во-вторых потому что на этом мосту отрабатывается масса новейших приёмов и технологий. И вообще, таковой тип моста железнодорожниками решено сделать типовым для всей страны.
— Теперь второй вопрос: можно ли вас, Михаил Федорович, считать сколь-нибудь значительным человеком?
Казаков улыбается:
— Не знаю, как в других областях, но в архитектуре и строительстве моё слово кое-что значит.
— Вот видите, как всё складывается. В город приехал генерал, облеченный доверием государя императора, и лучший архитектор державы сообщает ему о злодействах, стратегическом саботаже, творимых людьми, обязанными поддерживать порядок и безопасность, в том числе и оборонного значения.
— И верно. Что же мне делать, теперь, Юрий Сергеевич?
— Доводить ситуацию до логичного завершения. Сейчас вы,Михаил Федорович, напишете на моё имя извещение, о том, что вами отмечены такие-то и такие-то непорядки. Эти непорядки чреваты тем-то и тем-то. Даже не нужно на кого-то ссылаться и приводить никаких доказательств, поскольку это уже работа дознавателей.
И завертелась круговерть. Военный юрист, случившийся среди моих попутчиков, в мгновение ока оформил необходимые документы, вороватые чиновники вызваны ко мне в кабинет, на время уступленный Казаковым. По прибытию всех трёх персонажей, я предъявил им документы об особых полномочиях, полученных от самого Павла Петровича. После этого юрист зачитал обвинения и формулу ареста, и вот уже чиновник и два офицера, лишенные оружия и всего, что можно использовать как оружие, под вооруженным конвоем отправились в подвал заводоуправления, в разные комнаты. А по местам службы и по квартирам арестованных отправились команды офицеров, моих попутчиков, с задачей произвести обыск и изъять все без исключения документы и записи. Пригодился и Карл Востроносов: он присутствовал на допросах, и визуально контролировал поведение и реакции допрашиваемых.
Вот что значит профессионал! Реакции допрашиваемых Карл отслеживал буквально влёт, и после двух-трёх указаний, что вот сейчас звучит ложь, клиенты теряли всякую волю к сопротивлению, и начинали облегчать душу. Делали они это со всем пылом, в основном стараясь перевалить вину на подельников, впрочем, это нормально. Разумеется, никакого саботажа, шпионажа, или (спаси милиция!) попыток подрыва устоев трона в действиях болванов даже и не пахло. Налицо была групповая попытка устроить дела в духе предыдущего царства, когда чиновникам на местах годами не платили честно заработанное жалование, вот они
