врезав лицом об колено, после чего ударом отправил в дерево, в которое он врезался спиной.
— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! — истошна завопила шалава…
Но было поздно.
Я оказался перед ним за считанные мгновения и ударами рёбер ладоней сделал ему ножницы, срубив голову вместе со стволом за его спиной.
— УБЕЙ!!! УБЕЙ ЭТУ СУКУ!!! — завизжала Люнь, когда я обернулся на недобрую Люнь.
— Я выдавлю из тебя всё… — прохрипел я, глядя на то, как она встаёт.
Метнулся вперёд и уклонился от удара меча. Врезал ей так, что она прогнулась на бок, схватил за голову и ударил в дерево, из-за чего то разлетелось в щепки. А потом о следующее и о следующее, ломая их друг за другом её башкой.
Когда я бросил её в землю, образовался самый настоящий кратер, и пришлось выдёргивать её тело. Я был готов изорвать её прямо сейчас, был готов вырвать ей руки и ноги, глядя на то, как она будет умирать. Я заставил бы её умирать очень долго…
Если бы меня не отбросило в сторону.
Я попытался встать, чтобы броситься на нового гостя, но из земли вырвались цепи, которые буквально сковали меня по рукам и ногам. Я дёрнулся вперёд, раз, другой, разрывая оковы, но с каждым разом их становилось всё больше и больше. На место одних приходили другие, будто головы гидры, не давая мне выбраться. Я дёрнулся рукой в сумку, пытаясь найти хоть что-то, что поможет мне вырваться…
И ещё одна цепь ударила по ней, сорвав с плеча. Я взревел, глядя на ещё двух гостей, которые с удивлением оглядывались. Я орал, визжал и дёргался, словно больной, в их стороны, исходя желчью. Пытался встать, обрывая оковы, когда на меня лёг внезапно непомерный груз, буквально вдавив в землю, и даже так я пытался подняться.
— Этот тот, кто нам нужен? — негромко спросил один из женоподобных шлюх и после невнятного ответа потаскухи щёлкнул пальцами, лишив меня сознания.
И если бы я в тот момент умер, было бы намного лучше. Так мне бы не пришлось вновь приходить в себя и видеть, как то, что ещё живо, продолжают у меня отбирать.
Наверное, самое сложное во всё этом — понять, что твой конец оказался гораздо ближе, чем казалось. И что будущее, которое ты успел себе навыдумывать, уже никогда не будет таким, а тебе лишь остаётся за этим наблюдать в бессилии.
Моё состояние безумия спало — какой-то эффект от печати или ублюдки похимичили, но я больше не чувствовал его. Теплилось что-то внутри души, но не более, будто что-то подавляло теперь его.
Я стоял на коленях. Весь скрученный цепями, под давлением будто всего мира, парализованный и не способный даже пошевелиться. На этот раз они постарались на славу, чтобы я ничего не учудил.
Четверо великих мастеров — они стояли передо мной, взирая на меня со смесью брезгливости и пренебрежения.
Помимо них и меня, на поляне была ещё Лин Чёрная Лисица, Совунья и полуживая Мимань. Последней явно постарались вернуть обратно часть тела, и подозреваю по окровавленным рукам, что это дело рук Совуньи. Однако дело до конца не довели, и сейчас Мимань сидела так же на коленях без сознания скованная по рукам и ногам и с вываливающимися на землю внутренними органами. И у всех будто были заклеены рты.
В стороне лежала располовиненная Джа, которая больше никогда не увидит свободу. Взгляд сам собой трусливо убежал от её тела. Стрекозы не было вовсе.
Лучше всех среди мастеров я знал, конечно же, Люнь. Она стояла, буквально изнутри сгорая ненавистью, которая была направлена именно на меня. Единственное, что её удерживало — Люнь, которая до сих пор была при мне.
— Хороший меч, — негромко произнёс один из них, на вид как самый главный, который держал в руках МОЙ меч, разглядывая его, как какую-то диковинку. — Удивительно увидеть такое оружие у такого, как ты. Даже интересно, насколько он хорош в деле.
— Ну ваш дружок не жаловался вроде, — заметил я, пусть и убил его голыми руками.
— Ты убил нашего брата по оружию.
— Неприятно, когда начинают резать как скот уже вас, а не как обычно, да? — улыбнулся я.
— Можешь сколько угодно паясничать, но за это нет прощения, — покачал он головой.
Лицемерные ублюдки. Мне хотелось их всех искалечить, и злость с новой силой начала кипеть во мне, заставляя чёрное начало исходиться на дерьмо. Но сколько я ни выделял грязной Ци, разрушить оковы у меня не получалось. Видимо, они поняли, с чем имеют дело, и решили подойти к вопросу более обстоятельно.
— Но ты ещё можешь спасти других. Например, эту женщину, — указал он моим клинком на Совунью. — Или её, — он указал на Мимань. — Нам лишь нужно то, что у тебя есть.
Забавно, что на Чёрную Лисицу он не указал.
— А если я откажусь, вы всё равно меня не убьёте, — заметил я.
— Но и твоя жизнь будет кошмаром наяву. Ты готов слышать, как мы мучаем твоих друзей? — наклонился он ко мне. — Или ты думаешь, что самый умный, и мы раньше не имели дел с такими, как ты? О нет, позволь тебя заверить, что мы уже проходили подобное, и на любого есть управа. Ты смог убить одного из нас, но это было чистое везение, судьба была явно благосклонна к тебе, но теперь это тебя не спасёт. Так что, нам начать с неё? — указал он мечом на Совунью. — Вырезать из неё зарождающуюся жизнь и скормить ей же на твоих глазах?
Я поджал губы.
— Я могу поклясться, что их не тронут, отдай ты нам то, чего мы хотим. Или же…
Он взмахнул мечом, и многострадальное тело Джа дёрнулось, когда у неё отсекли голову. Даже несмотря на то, что она уже была мертва, смотреть на это было больно.
— Такое будет с твоими друзьями.
Я смотрел на тех, кто ещё был в живых, а потом на тело Джа. Она была мертва, бесповоротно мертва, и это уже ничего не изменит. И были те, кого ещё можно было спасти. Если не Мимань, которая находилась на последнем издыхании, то Совунью и Лисицу. Правда, если я отдам им Люнь, то они всё равно убьют их.
Или не убьют?
Был ли вообще выбор?
Не было сил даже злиться
