П[осполи]той»[44].
Шляхта Брестского воеводства напоминала своим депутатам, направленным на конвокационный сейм 1648 г., чтобы «при обсуждении вопросов утраты Украины, кварчаного войска, устранения командующих больше говорить о целостности родины и защите, подавлении восстания, защите границ»[45]. А вот шляхта Люблинского воеводства в инструкции от 25 июня 1648 г., указывая на угрозу целостности государства, велела своим представителям предпринять усилия, направленные на скорейший выбор конвокационным сеймом верховного предводителя[46].
Политические амбиции казачества упоминаются также в других сохранившихся источниках, относящихся к интересующему нас периоду. Автор «Дискурса о нынешней казацкой или же крестьянской войне», предостерегая от губительного для Речи Посполитой урегулирования конфликта мирным способом, одновременно указывал, что казаки «создадут новую казацкую Р[ечь] П[осполи]тую или Русское княжество»[47].
Также показательно содержание сочинения «Дискурс, принимать или не принимать требования казаков, выдвинутые под Зборовым»[48]. Его анонимный автор предвидел, что передача казакам Украины привела бы к значительному их усилению и в результате обернулась бы погибелью Речи Посполитой. Ссылаясь на пример голландцев, он предостерегал также от возможности возникновения казацкого государства: «Свеж пример голландцев, которые сначала хотели присоединиться к разным государствам, но когда потом увидели свою силу, то создали себе новую республику»[49].
Вторил ему и Самуил Твардовский, который в одном из фрагментов поэмы «Гражданская война» писал о том, что, если бы королем Речи Посполитой стал трансильванский князь Ракоци, Хмельницкий мог бы получить русскую землю и сделать Киев княжеской столицей[50].
Властолюбивые замашки Хмельницкого не были обойдены вниманием анонимным автором «Истории несчастного правления польского короля Яна Казимира», который во фрагменте, посвященном мирным переговорам между казацким гетманом и назначенными Речью Посполитой комиссарами в Переяславле в феврале 1649 г., доказывал, что на окончательные решения существенное влияние имело убеждение Хмельницого в том, что он якобы являлся князем всей Руси[51].
С информацией о «русском государстве», бесспорным предводителем которого будто бы был Богдан Хмельницкий, мы встречаемся также в «Описании казацкой войны.»[52]. Победитель в битве под Пилавцами после заключения зборовского соглашения направил своих послов к султану с обещанием, что «с Русским государством ‹…› будет ему верным вассалом, лишь бы взял его под свою защиту и это государство захватить ‹…› помог»[53].
Вопросу турецкого протектората над Украиной для иллюстрации политических устремлений казацкого гетмана уделил внимание Ян Вавжинец Рудавский. Он сообщал, что в ответ на направленное Хмельницким властителю Османской империи прошение о защите и помощи в «священном и правом» деле русского люда «турецкий султан прислал Хмельницкому богато расшитый кафтан — символ передачи ему страны, вместе с титулом Князя Руси, а его уполномоченного представителя допустил в Порту»[54].
Наконец, о намерении казацкого предводителя, предполагавшего отрыв Украины от Речи Посполитой, сообщал Веспасиан Коховский. В приписанном им брацлавскому воеводе Адаму Киселю обращении к Хмельницкому, произнесенном во время мирных переговоров в Переяславле, были такие слова: «Уже довольно у тебя было счастья и удачи, не переводи его на войны решением о том, чтобы от тебя твое счастье не отступило; оставь эту гордость, стремись к тому, что и тебе и другим принесет единство, но не упорствуй в погибели Польши, желая возвысить Русь. Иль думаешь, что, отступившись от Польши, сам защитишься перед татарами и турками? Ничуть!»[55]
Анна Золотаренко — третья жена Богдана Хмельницкого
Приведенные нами выше размышления однозначно показали, что среди шляхты Речи Посполитой существовала уверенность в политических мотивах казацкого порыва. Следует подчеркнуть, что это убеждение основывалось главным образом на доходивших до нее вестях о стремлении Хмельницого к отделению Украины и созданию самостоятельного государства, называемого им Русским княжеством. Понимание шляхтой освободительных чаяний повстанцев оказало огромное влияние на характер политики Речи Посполитой, вызванной событиями на Украине во второй половине XVII в. Одной из ключевых целей этой политики было сдерживание движения, несшего угрозу для целостности и самого существования государства; ибо, вне всякого сомнения, наиболее беспокоившим шляхту фактом была угроза создания Хмельницким абсолютно независимого государства за пределами Речи Посполитой.
А.В. Серегин,
к. ю.н., доцент, Московский городской педагогический университет, Москва, Российская Федерация
Юридические аспекты воссоединения Малороссии с русским государством в 1654 г
2019 г. был весьма богат на «круглые» историко-правовые даты, знаменательные для нашего отечества: это 370-летие Соборного Уложения царя Алексея Михайловича [15], 365 лет Переяславской Раде [11], ознаменовавшей воссоединение Малороссии (Украины) с Россией, и 20-летие Договора об образовании Союзного Государства Республики Беларусь и Российской Федерации [6]. Исторический опыт реинтеграции в середине XVII столетия Южной и Северо-Восточной Руси весьма полезен для строительства современного Союзного Государства Республики Беларусь и Российской Федерации, а также политических судеб Донецкой и Луганской народных республик [10], ибо прошлое есть ретроспектива будущего [15]. Политическая мудрость и искусство государственного управления было проявлено царем Алексеем Михайловичем Романовым, принявшим после положительного решения Земского собора [14] на русскую службу Запорожское казачество на правах широчайшей вассальной военно-политической автономии, совмещающей в себе признаки конфедеративно-федеративного союза.
В соответствии с мартовскими «Статьями Богдана Хмельницкого 1654 г.» [18] Малороссия получила следующие права: 1) казацкая полковая администрация распространяла свою юрисдикцию на все население, а не только на казачество, как это было в период польского владычества (ст. ст. 5 и 3); 2) реестровое казачество определялось в 60 тыс. сабель, а не в 6 тыс., как при польском управлении (ст. 5); 3) Запорожское войско обязывалось защищать всеми силами Россию от поляков и крымских татар (ст. ст. 8 и 10); 4) сохранялись все привилегии, включая право на земельные поместья, данные польскими королями высшему православному духовенству, монастырям, казачьей старшине и шляхте (ст. 6); 5) гетман получил право внешних сношений, при условии что он будет уведомлять царское правительство о всех переговорах и задерживать послов, выступающих против России, и немедленно отправлять их в Москву, специально устанавливалось, что дипломатические отношения с Польшей и Турцией могут вестись исключительно с разрешения государя (с. 5); 6) казачья администрация получила права сборов
всех государственных налогов, часть из которых поступала в царскую казну, а другая шла на содержание Войска Запорожского (ст. ст. 1 и 2), например, писарь войсковой в год получал 1000 польских злотых, войсковой судья — 300 злотых, писарь судейский — 100 злотых, полковой писарь и хорунжий — по 50 злотых, сотенный хорунжий — 30 злотых, бунчужный гетмана — 50 злотых (ст. 2), полковник — 100 ефимков, полковой есаул — 200 злотых, сотник — 100 злотых и казаки — по 30 злотых (ст. 9); 7) в ст. 11 устанавливалась обязанность Русского правительства содержать и снабжать гарнизон крепости Кодак, служивший охраной от внезапных татарских набегов.
Специальной жалованной грамотой русский государь передал Богдану Хмельницкому Чигиринское староство «на гетманскую булаву» [7], т. е. в персональную юрисдикцию, как это было принято еще во времена Речи Посполитой. С
