силой, о которой не многие смеют мечтать, она при советнике Маар будет кем? Женщиной проводящей ночи в лаборатории, надменной леди, демонстрирующей Федерации свой статус и власть, вдовой при живом муже? Неужели брат желал подобной судьбы сестре?
— Вы уверены в собственном великодушии, но честность в нашем мире небольшая ценность. Я не собираюсь проводить одинокие ночи и делать вид, что так и надо. Вашей первой жены давно нет с нами, можете любить её и ненавидеть меня, но если мы заключим союз, это будет по-настоящему. Во всех смыслах, Нейтан. Подумайте, готовы ли вы сделать усилие, или стоит уже сейчас пойти к владыке и попросить его о милостивом разрешении не жениться! — она понимала, что говорит излишне зло, но когда уязвлённое самолюбие смешивается с чувством вины, коктейль получается взрывоопасный. Елена оказалась близка к тому краю, за которым гордыня затмевает разум.
— Я вас просто не узнаю, настоль вы сейчас на себя не похоже, — признался Нейтан.
— Я назову это пунктами нашего контракта. Мои требования к браку выглядят именно так. Никто не мешает сформулировать позицию второй стороне. И обсудить, разумеется. Заключать союз с изначально непреодолимыми противоречиями глупо!
Нейтан смотрел на Елену и пытался найти нечто, позволяющее поверить, что именно с этим человеком он сможет построить прочные и длительные отношения. О пресловутом счастье, желанном для Иден, речь не шла. Но видел только женщину, из-за которой единственная сестра чуть не погибла. И всё же Нейтан понимал, что династия нуждается в свежей крови. Королевству необходима смена вектора, прочь от разверзшейся под ногами пропасти.
— Я подумаю над своей частью контракта, Елена. А пока, позвольте пригласить вас на ужин. Попробуем посмотреть друг на друга как на людей, а не объекты влияния короля. В конце концов, до предполагаемой свадьбы всего три недели.
— В ресторане при гостинице? Или у вас? — она хотела понять, куда отправится на первый в своей жизни похожий на свидание ужин.
— В ресторане. Я буду ждать вас здесь, — Нейтан коротко поклонился и ушёл, оставив Её Высочество размышлять над поведением будущего мужа.
Купол над Фарианом мягко мерцал и переливался силовыми линиями, напоминая горожанам о защите. Полис спокоен и безопасен, пусть это только видимость. Чем крупнее город, тем меньше он контролируется официальной властью. Всегда есть те, кто обитает в тёмных закоулках, прячется под масками законопослушных граждан и руководят контрабандой, чёрным рынком лекарственных препаратов, похищают людей, убивают, грабят, насилуют.
В кабинете Томаса Фладда мерцали осветительные шары, обычно ослепительно-белый свет сменился на мягкий жёлтый, а сам хозяин расположился в кожаном кресле. Председатель с брезгливым интересом рассматривал донос, переданный через секретаря. Томас глубоко презирал стукачей, но признавал, что без них управлять огромным количеством людей проблематично. Как узнать, не зреет ли где-то заговор, не вспыхнет ли мятеж в мирном, на первый взгляд, квартале. Другие способы требовали дополнительного финансирования, а такие затраты Полис себе позволить уже не мог. Фариан не самый бедный город, но бездумно тратить энергокристаллы председателю не по карману. Информация от тайного «доброжелателя» Томасу не понравилась. Пусть он не любил сына, но полагал истинным патриотом, готовым служить своей родине беззаветно. Да, четыре недели назад Томас объявил сына перебежчиком и как официальное лицо города пообещал согражданам наказать предателя, обосновавшегося в королевстве Арвантес. Но все эти дни председатель не сомневался, что сын выполняет его распоряжение. Сегодняшний донос был на одного из учёных, обвинённого в связях с противником. Заканчивался он надеждой на то, что этого мужчину служба безопасности не упустит так же бездарно, как случилось с Габриэлем. Томаса не покидало ощущение, что каждое слово о его неблагодарном мальчишке. От сына приходили несколько раз короткие записки. О том, что жив, что помнит о своём почтенном родителе и Полисе, оставленном ради высокой цели. Но что если он придумал себе покорность сына? И этот наглец действительно сбежал в Арвантес, утащив в своей рыжей голове всю информацию из центра? Почти пять недель, а прогресса ноль. Чем занимается мальчишка? Учит королевских выродков биологии и кружит вокруг сестры первого советника короля! Председатель ведь объяснил, что втереться в доверие необходимо к принцессе, а не к белобрысой девке.
— Охрана на пропускном пункте видела его на арве с блондинкой. Очень необычной, не похожей на местных. Вот же ублюдок! — Это было предательство, не постановочное, а самое натуральное. Мальчишка сбежал, устроился в столице и даже не собирался выполнять миссию, доверенную ему отцом!
Томас от неожиданной полноты чувств — возмущения, ярости — прижал руку к груди, там стало отчего-то горячо и тесно, словно кипятка плеснули. И воздуха стало не хватать. Он скорее подумал, чем действительно выкрикнул имя секретаря прежде, чем острая боль выбила воздух из лёгких и сознание погасло.
Последняя мысль была о сыне. О том, что если выживет, наймёт убийцу, лишь бы избавиться от Габриэля. Почему-то у председателя не возникло сомнений в предательстве молодого учёного.
Глава 7
Иден смотрела в потолок и рассеянно улыбалась. Ей одновременно хотелось делиться внутренними переживаниями и спать.
— Знаешь, — прошептала она, не выдержав, — раньше это было как-то иначе. Не хуже, не лучше, но по-другому.
— Что изменилось? — фарианиец ответил, когда она замерла на грани между сном и явью.
— Не знаю, — женщина прижалась к любовнику. — Я изменилась, — Иден зажмурилась, вдыхая запах кожи Габриэля, коснулась кончиком языка влажной поверхности, ощущая солоноватый вкус. Что она чувствует прямо сейчас? Нежность, пульсирующую в груди. Радость, от которой слегка кружится голова и хочется сотворить что-то безрассудно-глупое. Счастье, пугающее хрупкостью. Любовь, проходящую тонкими разрядами по кончикам пальцев. Так много всего от простого прикосновения. Сегодня Иден не только стремилась получать удовольствие, утверждая сиюминутную власть. Она хотела делиться всеми чувствами, что бушевали внутри. В этом разница?
— Тебе сегодня надо на работу? — Иден приподнялась над Габриэлем, заглядывая в лицо мужчины.
— Нет. Мы можем провести весь день здесь, или отправиться гулять по городу. Я отпросился у руководства, соврав, что забираю тебя из госпиталя. — Он приоткрыл один глаз, наблюдая за возлюбленной. Женщина была прекрасна несмотря на шрамы, исполосовавшие нежную кожу там, где смерть пыталась прорваться в хрупкую человеческую оболочку. Габриэль всё ещё переживал, когда касался её — вдруг шрамы и выцветающие синяки причиняют боль.
— Мы придумаем, чем заняться, — её выписали неделю назад, и всё это время Габриэль буквально пылинки сдувал со своей женщины. Пока она не психанула, заявив, что рёбра уже срослись и не обязательно их вообще сильно напрягать. Вот, обниматься не будут и
