этого мужчины?»
Оказавшись в гостиной открытого стиля, я оглядываюсь по сторонам.
Обстановка простая, но уютная.
Слева от меня — большая кухня с отделанными сталью шкафами. Рядом с широким окном стоит стеклянный стол с основанием из алюминия и шесть подходящих по стилю стульев. На противоположной стене комнаты висит телевизор, а перед ним — огромный диван мышино-серого цвета. Стены в гостиной окрашены в кремовый цвет и бросается в глаза отсутствие каких-либо картин или фотографий.
Дамиан открывает холодильник, достаёт бутылку вина и маленькую бутылку воды.
— Ты можешь присесть. Знаешь, кресла и диван никогда не питались людьми, — подкалывает он, забавляясь моим смущением.
«Да, он действительно мастер успокаивать».
Из шкафчика над раковиной Дамиан берёт два бокала и ставит их на стол. Я сажусь с другой стороны, на «безопасном расстоянии».
— Даже так? Ты боишься, что могу на тебя наброситься? — продолжает забавляться он.
Я хмурюсь и не могу удержать язык за зубами.
— Лучше перестраховаться, чем потом жалеть, ты же знаешь, я в волчьей берлоге.
— Да, у волка, которого ты попросила о помощи, — напоминает мне, не переставая улыбаться.
Он прав, я не должна хамить, в конце концов, он принял меня в своём доме.
— Прости, — бормочу я.
Он наполняет бокалы вином, затем один из них ставит ближе ко мне, сопровождая его бутылкой воды.
— Вот, выбирай, что тебе нужно больше. Я бы рекомендовал вино, оно может помочь расслабиться.
Он прав, но я уже давно не пила ничего крепче газировки. Нерешительно смотрю на бокал; я видела, как он открывал бутылку и наливал вино в бокалы, я не думаю, что он добавил туда какое-то странное вещество, я бы заметила.
Даже бутылка с водой до сих пор запечатана. Дамиан отодвигает стул и садится напротив меня. Делая глоток вина, он смотрит на меня, ожидая моего выбора.
«Капля не повредит».
Я подношу бокал к губам, выдерживая его взгляд, и делаю глоток.
Мхх хорошо, вино сухое, с кислыми нотками. Я закрываю глаза, позволяя пузырькам щекотать нёбо и горло.
— Если ты сделаешь ещё один глоток в таком стиле, не жди, что я буду сидеть спокойно, — заявляет он, привлекая моё внимание.
— Что прости? — спрашиваю я в замешательстве, снова открывая глаза.
Его серьёзный взгляд пронзает меня как нож.
— Ты поняла. Больше так не делай, иначе за свои поступки я не отвечаю, — предупреждает он, прежде чем сделать ещё один глоток.
Сбитая с толку, но и взволнованная этим признанием, я снова пью, стараясь не расслабляться, как раньше.
Мы продолжаем смотреть друг на друга, пока я не вспоминаю, почему я вообще оказалась в его доме.
— В какие неприятности ввязался Габриэль?
— Они тебя не касаются, но не волнуйся, я найду решение. Теперь, когда Цезарь знает о тебе, не думаю, что он оставит тебя в покое. Послушай, тебе лучше сменить обстановку.
Может, мне стоит сказать ему, что Цезарь — мой отец, но я не думаю, что Дамиан поймёт.
Уверена, он немедленно выгонит меня. Дамиан никогда не поверит, если я признаюсь, что от бизнеса этого мудака меня отделяют световые годы.
— Я уже планирую съехать, но сейчас не могу отступить, у меня скоро выпускной, — объясняю я.
— Ты знаешь, кто такой Цезарь Кортес?
«О, Дамиан, если бы знал и ты, то мог бы даже задуматься о моём убийстве, только чтобы причинить Кортесу вред. Хотя подозреваю, этим ты оказал бы ему услугу».
— Все в Пуэрто-Рико знают, кто он такой.
— Тогда ты должна осознавать, какой подвергаешься опасности. Послушай меня, девчонка…
— Не называй меня девчонкой! У меня есть имя, — перебиваю я.
Я ненавижу это обращение. «Глупой девчонкой» обзывал меня отец, когда бил.
Делаю новый глоток, а Дамиан смотрит на меня, как на идиотку, я начинаю раздражаться.
— Бланка.
— Дамиан.
— Послушай меня, я не собираюсь тратить своё время в попытке убедить тебя. Хочу только чтобы ты знала, что произойдёт, если останешься в Сан-Хуане: Кортес найдёт тебя, будет пытать, чтобы выведать всё, что ты знаешь, а затем без проблем избавится от тебя.
Он уже делал это и не получил того, чего хотел, только поэтому я продолжаю жить. Я обещала ему вернуть незаконно нажитое только после моего ухода, и я всё ещё намерена осуществить этот план. Дамиан в любом случае прав. Стоит мне отсюда выйти, как снова появится Цезарь. А я не хочу с ним встречаться.
— Мне страшно, — впервые признаюсь я вслух.
— Правильно делаешь, что боишься, — отвечает он, удивляя меня.
Интенсивность его взгляда возрастает, но я не намерена разрывать контакт.
— Ты умеешь утешать людей, — бормочу я, вращая вино в бокале.
— Не люблю давать ложных надежд, я реалист, — заявляет он таким холодным тоном, что у меня мурашки бегут по коже.
Допив в бокале вино, Дамиан опирается локтями на стол, наклоняясь ко мне.
— Тебе нужно подумать о спасении своей шкуры, Бланка. Мой совет — исчезни отсюда немедленно.
Понимаю, он прав, но я не могу сдаться именно сейчас, после всех принесённых мною жертв.
Но как он может понять меня? Его жизнь кажется идеальной.
— Ты когда-нибудь боролся за свою свободу, Дамиан?
— Больше, чем, можешь представить.
— Я сражаюсь уже много лет, и от желаемого меня отделяют всего несколько месяцев. Я не позволю Цезарю Кортесу разрушить всё прямо сейчас.
Дамиан качает головой с выражением между весельем и горечью.
— Ты просто не хочешь понять, да? Если останешься, это будет твой конец.
— Дамиан, так это уже случилось, а ты не хочешь понять. Я побывала под жерновами, но собрала себя обратно по кусочкам. До финиша остались каких-то два шага. Сдаться сейчас — значит выбросить годы тяжёлой работы.
На его лице меняется выражение. Глаза загорелись любопытством, а зелёный цвет радужки ещё больше выделяется на фоне золотистой кожи.
— Должен признать, детка, смелости тебе не занимать.
— Ты не представляешь сколько её у меня.
Мужчина постукивает указательным пальцем по столу и выглядит отстранённым. Хотелось бы знать, о чём он думает.
Дамиан может быть ворчливым и грубым, но в данный момент он поступает любезно.
— В этом доме есть только одна кровать — моя, — с ухмылкой намекает он.
«Забудем».
— Диван подойдёт, — бросаю
