Книга Жаркое лето Хазара - Агагельды Алланазаров

Видя, что разговор приобретает политическую окраску, что это может не понравиться там, наверху, начальник госпиталя покраснел, как рак, и испуганно вскочил с места.

– Товарищ полковник, вы меня не так поняли! – по мере возможности он постарался говорить миролюбивым тоном. – Я вовсе не хотел сказать, что балканцы не должны лечиться в Ашхабаде, вовсе нет… Просто с переходом на рыночные отношения мы открыли у себя специальное отделение, в котором предусмотрено лечение приезжих на платной основе. Пусть лечится, на здоровье, но только с соблюдением всех правил, предварительно внеся плату. Таковы правила.

– Но плату за лечение он уже давно внес, господин начальник госпиталя!

– Когда, кому он заплатил? – искренне удивился начальник госпиталя и пожал плечами, во взгляде его было недоумение: если он заплатил, я должен был бы знать, ведь я сам веду всю эту бухгалтерию. Он напрягал память, пытаясь что-то вспомнить. Тем временем Хасар дал ему ответ, поисками которого тот был занят.

– Они Родине заплатили. И не деньгами, а жизнями своими, кровь проливая, заплатили… Думаю, что документ о такой плате имеется и у вас, хорошенько поищите его… Или вот что. Такой документ должен быть в Министерстве обороны, я проведу операцию, потом сам съезжу туда и привезу его вам. А если такой документ не обнаружится, вы можете потом из моей зарплаты вычесть плату за лечение!

Эти слова Хасар произнес требовательным тоном, в котором отчетливо слышалось: «Ты делай вид, что ничего не понимаешь, а я постараюсь лучше втолковать тебе!»

Упоминание Министерства обороны еще больше напугало начальника госпиталя. Он понял, что если до них дойдет весь этот разговор, ему не поздоровится, к тому же знал, что и в министерстве найдется немало людей, которые поддержат Хасара.

После этого его разговор и вовсе стал непонятным: то он будто отрекался от своих слов, то будто защищался, во всяком случае, пыл его поубавился.

Выйдя от начальника госпиталя, Хасар, хоть и спешил, не торопился идти в операционную, по пути зашел в свой кабинет и сделал несколько глотков заваренного с утра чаю. Посидел немного, успокаиваясь и готовя себя к операции.

Когда Хасар вошел в операционный зал, его ассистенты были заняты подготовкой к предстоящей операции.

Приступив к операции, Хасар, как водится, выбросил из головы все посторонние мысли и полностью отдался заботе о больном на операционном столе.

Пока шла операция, он вспоминал некоторые эпизоды из военного прошлого дяди. Война была в разгаре, и ее пламя уже наступало и на Туркменистан. Сколько людей было погублено и потеряно за короткий срок! Немало было и таких, кто возвращался домой калекой, без рук и ног. Дядя Хасара был одним из туркменских парней, вернувшихся домой с осколком в теле. С тех пор прошло больше пятидесяти лет, а старый солдат все еще продолжал воевать со своим «немцем».

В детстве Хасар много раз слышал, как его мать переживала за дядю, как она со слезами на глазах повторяла: «Мой единственный брат получил на войне ранение и вернулся домой с пулей в груди!»

О том, что с поля боя его привезли для операции в полевой госпиталь, что врачи, изучив все обстоятельства и выяснив, что пуля находится слишком близко к сердцу, решили: «Отложим операцию до лучших времен, сейчас не стоит этого делать, а вот если пуля начнет двигаться, тогда и посмотрим», – Хасару рассказал сам дядя.

Рассказ этот запечатлелся в памяти Хасара, и хотя он уже и сам стал врачом, он и подумать не мог о том, что когда-нибудь ему самому придется довести до конца тот бой с врагом.

Работая врачом, он часто думал о «враге», которого дядя носил в своей груди, о том, что операция в годы войны могла закончиться неудачей, что тогдашний медицинский инструментарий оставлял желать лучшего, и потому счел правильным решение военных врачей отложить операцию.

Когда началась операция, мать Хасара вместе с двумя внуками, сыном брата и его женой поднялась на второй этаж, чтобы быть поближе к операционному блоку. Сейчас все ее мысли были с сыном, который взялся уничтожить братниного «немца». Она молила Бога о том, чтобы Он помог ее брату избавиться от своей болячки, а сыну – не ошибиться и довести дело до победного конца.

В холле второго этажа было многолюдно, все стоявшие там стулья были заняты, многие стояли, прислонившись к стенам, кто-то стоял у окна. Увидев с трудом передвигающуюся старую женщину, кто-то из молодых встал и уступил ей место. Из-за столпотворения холл казался тесноватым, и в нем было душно. Когда сидевший рядом со старухой человек встал и ушел, нашлось место и для женщины с полной сумкой, прибывшей ухаживать за больным мужем.

Арслан вместе с двоюродным братом стояли возле них и о чем-то переговаривались. Бабушка с гордостью отметила про себя, как ее внуку идет форма военного летчика.

– Ты, сынок, человек занятой, можешь идти на работу,– разрешила она, но Арслан не стал уходить, остался, чтобы в трудную минуту поддержать родных, за что бабушка в душе была благодарна ему.

Несколько лет назад, когда ее внук пошел учиться на военного летчика, бабушка испугалась за него, ведь его профессия и опасна, и трудна… Она даже думала с недовольством: «Неужели моему внуку на земле не нашлось занятия, что он отправился за ним на небо?!»

Каждый раз, бросая взгляд в сторону операционной, женщина беспокойно думала: «Как там мой братишка?». Она видела перед собой толпы людей, которые, как и она, с нетерпением ожидали окончания операции, крутившихся перед дверью операционной женщин в белых халатах, на все вопросы родственников отвечавших коротко: «Операция еще не закончилась!».

Через час стало известно, что там одна операция уже сделана, а следом за ней завершилась и другая. Санитарки одного за другим провезли на каталках оперированных больных в сторону реанимационного отделения. Собравшиеся родственники получили возможность хотя бы на короткий миг увидеть своих больных, по их лицам попытаться определить их состояние после операции.

А вот операция старика, похоже, затягивалась. Женщина опять подумала, что сын не может справиться с болезнью брата, и впала в уныние.

«… Твоя пуля похожа на пригревшуюся на твоей груди змею, которая привыкла в дремоте слышать стук твоего сердца. Вряд ли она согласится с легкостью покинуть насиженное место!» – женщина по-своему представляла то, что сейчас происходило там, за дверью