бы больше работать.
Мы перебираемся на диван, вооружившись ложками и мороженым, запускаем “Сладкий ноябрь” — идеально красивый фильм, идеально попадающий в настроение. Можно ничего не говорить, просто хохотать, когда Нельсон пытается включить телевизор, использующийся как кашпо, умиляться его первым свиданиям с Сарой и немножечко умирать, обливаясь слезами во время финальной сцены, когда героиня прощается: “Теперь мне ничего не страшно. Ты — моё бессмертие”. И уходит, завязав герою глаза.
В этом состоянии нас и застал стук в дверь. Я уже догадывалась, кого там увижу, но вышло все равно неожиданно.
Марк стоял, держась за спинку кресла. Такого обычного, офисного, на колёсиках. Ничего примечательного. Кроме цвета.
35. В лунном свете
Нежно-розовые сиденье, спинка и подлокотники выпрыгивают из темноты очень неожиданно! Марк изо всех сил старается не ржать, но, когда хорошенько меня рассматривает, его лицо мрачнеет.
— Это что за зверь? И что он здесь делает? — настороженно показываю пальцем на розовое нечто.
— Это кресло. К рабочему месту, — хмуро проговорил Марк. — А в честь чего потоп?
На пару секунд зависаю, не понимая, о чём он, и даже собираюсь оглянуться проверить пол, но вовремя замечаю комок из салфеток у себя в руках.
— А, ерунда, кино смотрим, — отмахиваюсь я, пропуская Марка в дом.
— Смотрим? — успевает удивиться он, всё ещё не замечая, что я не одна.
И тут на арену выходит Машка, явно изнывающая в ожидании, когда же её представят публике. Следы рыданий стёрты с лица, волосы распущены, лишняя пуговка на рубашке расстёгнута. Перед Марком будет выступать дуэт грациозной кошечки и рыдающего бегемота. Кто есть кто, уточнять, думаю, не стоит, и так понятно.
— Это Маша, моя подруга, — показываю на неё, и эта звезда подплывает походкой Наоми, не меньше.
Маша, никак не показывая удивление, глядя исключительно в глаза, а не на стоящее между нами розовое чудовище, протягивает Марку руку.
— А это Марк, мой сосед и племянник тёти Кати, — зачем-то показываю на Марка, хотя на меня уже давно никто не обращает внимания.
— Племянник? А как так вышло, что мы не знакомы? — мяукает Машка, продолжая гипнотизировать жертву.
— А он переехал недавно, — говорю и решаю вернуться к дивану.
Пускай сами там в коридоре разбираются, у меня ещё кусочек божественного рулета остался. Кажется, организм решил оптом доесть всё то, что пропустил за последние дни.
— Ты откуда переехал, кстати? — удаляюсь от сладкой парочки и приближаюсь к рулету.
— Из Ставрополя, — неожиданно близко от моего уха оказываются его губы, и руки ложатся на талию. — Заварить чай?
— А как же розовый монстр? — разворачиваюсь в его объятиях, хочу показать на стул, но вижу только Машку, которая, одобрительно гримасничая, показывает пальцы вверх.
Она устраивает целую пантомиму о том, как текут слюнки и вонзается кинжал в сердце. Она очень вовремя берёт себя в руки и нелепо опирается на холодильник, чтобы он не заметил её кривляния.
— Точно, сейчас отнесу и вернёмся к чаю.
— Куда отнесу? — вклинивается Машка, прикатывая монстра на середину комнаты.
— Наверх. Я для Мирры небольшую мастерскую сделал, — легко подхватывает кресло и забирается на второй этаж.
— Да что ты! А мне не показала! А ну-ка, пошли посмотрим, — почти орёт Машка и тут же тихонько на ухо добавляет: — Не то что некоторые, за пять лет не сообразившие. Так и сидела упакованная в свои контейнеры.
Делаю страшные глаза и толкаю локтём в бок Машу, но ей абсолютно всё равно, она тащит меня по ступенькам наверх. Она чертовски опасна в таком настроении, нужно чем-то срочно потушить этот пожар. Но мне не приходится.
Поднявшись на второй этаж, мы замечаем, что Марк стоит на пороге комнаты и, будто зачарованный, что-то рассматривает, но не заходит. Машка бежит к нему и точно так же зависает. А я, поняв в чём дело, не спешу к ним присоединяться.
Как только дойду, придётся прощаться. Я поняла это сразу. Как только закончила работу. Хотела провернуть всё тихонечко, одна, но теперь не выйдет.
Уходя, я не посмотрела, что вышло. Просто выключила свет и даже не обернулась на оставленную конструкцию. Чтобы не влюбиться насмерть. Снова.
Сейчас, медленно подобравшись к двери, убеждаюсь, полюбоваться есть чем. И это действительно лучшая из моих работ.
Свет от маленького фонарика, направленный в круглое зеркало, попадает на ловец. Я подвесила свою веточку прямо над батареей. От потоков горячего воздуха эта конструкция слегка покачивается. Капли стекла дрожат и лучик, попадающий прямо в центр паутинки, распадается на миллиарды звёзд, украшающих стены. Они медленно плывут по небосводу-потолку, перемещаясь, каждым движением создавая новые созвездия.
Пробираюсь в комнату и поражаюсь тому, как это похоже на крошечный планетарий, даже голова немного кружится. Обернувшись на так и оставшуюся стоять на пороге компанию, вижу, что Машка стоит с открытым ртом любуясь, а вот Марк смотрит на меня не отрываясь. Удивлённо и, кажется, с восхищением. Или это просто звёзды в его глазах…
Один щелчок выключателем, и всё волшебство рассеивается. Из бликов остаются только цветные круги перед глазами, оттого что слишком сильно жмурилась от яркого света люстры.
— Мирочек, это…
— Нет! — обрываю я Машку на полуслове, снимая ловец. — Не надо, Маш. Марк, ты можешь отвезти нас на дальний пляж? Я боюсь в темноте заблудиться, давно там не была.
— Не вопрос. В машине вас подожду, — уходит, оставляя нас с Машей наедине.
— Что задумала?
— Пафосное прощание.
— А губить для этого такую красоту обязательно?
— Да, — говорю я, укутывая эту красоту в несколько слоев шуршащей бумаги.
— Не согласна, но я в деле.
— Спасибо, дружочек, — целую её в щёку и тяну за руку к выходу.
Пока едем в машине, все молчат, тревожно поглядывая на меня. Машка — с сидения рядом, Марк — в зеркало. Я нежно прижимаю к груди свёрток, боясь потерять по дороге. Когда виднеется вход на тропу здоровья, прошу Марка остановить машину.
— Мы быстро, — неожиданно говорит мою реплику Машка.
Выбираюсь из тёплой машины в прохладную ночь. Ветер у моря пронизывает до костей ледяными иголками. И хорошо. Меньше времени будет на сентиментальную ерунду.
Эти места мы с Машкой знаем до последнего камушка. Облазили все местные горы во время летних каникул, проведённых вместе. На этой тропе из новшеств
