думал в серьёз, что у них что-то может закрутиться. Рейн он не считал глупой, она должна была понимать, что Самуил ей не пара. Не зря же он в Наблюдателях. Факультет в принципе особым умом не блистал, разве ей нужен такой партнёр рядом с собой? О чём она будет с ним говорить? Обсуждать его причёску?
Милтон до последнего не считался с Самуилом всерьёз. До недавнего представления в коридоре. Когда он увидел, как Рейн хватает его и сливается с ним в поцелуе, у Милтона перед глазами пошли красные пятна.
Он хотел свернуть ему шею.
Уничтожить, разорвать на мелкие кусочки и скормить вурдалакам из зачарованного леса. Вот тут ему уже стало не до смеха. По-хорошему нужно было предпринимать какие-то действия, но он не мог разобраться до конца в своих чувствах. Он чувствовал сильное влечение, но может это происходило только на физическом плане и он просто хотел её трахнуть?
Поиметь и выкинуть туда, откуда взял.
Опять же, трахать эту нищенку, зубрилу…
Милтон с силой зажмурил глаза, отчего проступили пульсирующие разноцветные пятна и сжал переносицу. Голова уже опухла от бесконечно-повторяющихся мыслей. Они плавали по кругу и ничего не менялось. Она противная библиотечная моль, вечно надоедливая заучка, она бесит и раздражает, её ненавидят все нормальные высокородные люди, и это правильно. Именно с таким представлением он жил всю свою жизнь. Отчего тогда сейчас от слова "нищенка", "зубрила" его передёргивает? Что-то случилось и он больше не хотел её так называть. И не хотел, что бы это делали другие. Внутри боролись две стороны Милтона, одна привычная и другая малознакомая.
И вторая побеждала.
* * *
— Я тебя последний раз спрашиваю, — Агнесс устроила Ричу допрос и хмуро сдвинув брови нависла над ним, поймав того в гостиной Защитников, — Зачем ты это сделал?
— Агни, я просто не смог, — глаза у Рича бегали из стороны в сторону, а в руках он нервно сжимал школьную сумку, — спокойно смотреть, как он к тебе липнет…
— Тебе повезло, Ричард, что я нашла тебя сегодня, а не вчера, поверь, я бы наколдовала здоровых коршунов, которые утащили бы тебя на крышу замка и оставили там на ночь! — Агнесс продолжала буравить его злобным взглядом, — Я вообще не пойму, все вокруг как сговорились, что это за мода у вас пошла на записки, вы так совсем разучитесь с людьми разговаривать!
— У кого у нас? Какая мода? — Рич сделал заинтересованное выражение лица, явно пытаясь переключить тему разговора для усмирения гнева Агнесс.
— А это тебя не касается. Как и моя личная жизнь тебя так же не касается, — Агнесс отпрянула от Рича и села за стол, взяв в руки перо и положив перед собой пергамент, — С кем я встречаюсь, кто хочет со мной встречаться, с кем я целуюсь и прочее с этих пор тебя не касается. Ты — мой друг, а не подружка. И если я захочу поделиться своими любовными переживаниями, я поговорю с Джули, а не с тобой. Извини, Рич, но я вообще пока что с тобой разговаривать ни о чём не хочу.
Агнесс зарылась с головой в учебник, всем своим видом показывая, что дальше продолжать диалог она не собиралась. Услышала со стороны дивана только тяжёлый вздох и через мгновенье тяжёлые удаляющиеся шаги. Пусть подумает над своим поведением. Это уже ни в какие рамки не входит. Ведёт себя как маленький ребёнок! Хотя бы продумал бы тщательнее свои коварные действия. А так только на две недели испоганил Агнесс жизнь.
Но с другой стороны, Рич помог под другим углом посмотреть на Зарию. Остался неприятный осадок оттого, что Самуил так глупо себя повёл. Может, не зря вокруг Наблюдателей ходили не очень хорошие слухи…
Да нет, не может быть. Всё это глупые предрассудки и обычные, ничем не подкреплённые сплетни, из-за вечного соперничества факультетов. Тем более с Зарией было очень приятно общаться.
И целоваться, кстати, тоже.
Агнесс улыбнулась, а щёки покрылись лёгким румянцем.
Она продолжала писать сочинение по магической истории, в мыслях находясь совершенно далёких от событий, происходивших в пятнадцатом веке, когда волшебники заключили свой первый союз с гоблинами. И она так и не могла решить для себя, разгадала ли она тайну с цветами и записками. Потому что чем больше времени проходило с тех пор, когда Милтон упомянул о строчках, тем меньше казалось вероятным, что именно её ситуацию он имел ввиду.
Милтон, и пишет записки? Шлёт цветы?
Если вчера она ещё была уверена, что это сделал он, то сегодня от прошлой уверенности не осталось и следа. Как-то это слишком сказочно и неправдоподобно. Он же терпеть её не мог. Унижал, оскорблял и издевался столько, сколько она его помнила. Правда в этом году она всё же чувствовала в нём какие-то изменения.
А ведь и правда. Когда он последний раз её оскорбил?
Агнесс отложила перо и уставилась на скачущие языки пламени в камине. Может подойти к нему и спросить напрямую? Как она сделала это с Самуилом.
Но мысль казалась слишком дикой, что бы воплотить её в реальность. Да она на месте со стыда сгорит! Ведь Милтон сразу же её поднимет на смех, покрутив пальцем у виска. Перед глазами так и пронеслось его брезгливое выражение лица. Вероятнее всего, Агнесс себе просто слишком много надумала лишнего. И копается в том, чего вообще не существует.
Букет, конечно же, был вполне реален, но вряд ли Милтон имеет к этому какое-то отношение. Нужно поставить точку и перестать забивать голову глупостями. Всё же наладилось, в конце концов. Можно беззаботно продолжать жить дальше. Тем более Самуил очень настойчиво просил встречи.
Она даже немного соскучилась по нему.
Они хоть и не были официально парой, всё явно к этому шло.
Агнесс потянулась на стуле, разминая затёкшее тело. В гостиной было почти пусто, только несколько младшекурсников играли в карты. Скоро начиналась тренировка по баскетболу, можно сходить прогуляться, задания все сделаны и заняться уже стало нечем.
Собрав учебники, Агнесс пошла к себе в спальню, что бы переодеться, на улице было пасмурно. Погода на дворе стояла уже совсем не летняя.
Укутавшись в тёплую мантию, Агнесс быстрым шагом направлялась в сторону сопртивной площадки во внутреннем дворике замка. Намеревалась забиться куда-нибудь в укромный уголок, что бы пронизывающий ветер не так сильно пробирал до костей.
Ну и погодка, мрачность так и зашкаливала.
Взобравшись на лавку, Агнесс наколдовала вокруг себя согревающие чары, и только посочувствовала играющим на поле
