оохола доставить нужно было. Разве что Химик подготовил большой пакет со всякими смесями, смолами, сухими растениями, попросив передать это в его институт. Ему предстояло возвращаться через год, и Химик надеялся, что за это время в земной лаборатории сумеют разобраться с его записями и образцами.
Когда меня на носилках внесли на визитницу, выяснилось, что упакованный в кокон оохол уже доставлен — несколько слоев целлофановой пленки, между которыми проложены кусочки льда. Его уложили перед входом в мой хоган.
До рассвета оставалось буквально несколько минут.
— Давай Ваади, забирайся. Тебе еще оохола втаскивать в хоган…
— Поосторожнее будь, не касайся центрального круга пока не втянешь оохола, иначе отправишься без него! Гляди, у тебя уже метка краснеть начала!
Я запаниковал. Как же так! Надеялся ведь, что до отправления еще несколько часов, но метка действительно уже краснела — фиолетовый начал наливаться густо-розовым…
Меня выгрузили перед хоганом и попытались в него втащить. Вперед ногами не получилось, пришлось переворачиваться. Ползком, подтягиваясь на руках, я все же вполз внутрь. Главное было теперь не задеть темно-серый круг в середине площадки.
Химик впихнул свой пакет и сумку с письмами на Землю, я с трудом продвинул их мимо себя, подальше от входа. А потом мы начали затаскивать оохола. Ну и тяжел же он оказался! Изнутри люди пытались протолкнуть его внутрь, но он двигался только по прямой, норовя перекрыть мою «кнопку отправления». Я пытался спихнуть его к правой стенке, но очень боялся, что задену центр и отбуду без него — даже думать не хотелось, вытолкнет его из хогана или распополамит, если я активизирую хоган, до того, как тело окажется внутри.
Я пыхтел, люди снаружи пыхтели, кричали, пытаясь помочь, но любые их действия приводили к тому, что кокон укладывался точно посредине и спихнуть его вбок мне не удавалось — слишком твердым и толстым его сделали.
В конце концов по левой стенке я перебрался в голову оохолу и втащил тело целиком.
— Ваади, торопись! Отправляйся! — донеслись до меня тревожные крики.
Взглянув на руку, я увидел, что метка пылает красным, но уже не алым, как несколько минут назад, а на глазах темнеет. Я в панике развернулся и стукнул по центральному кругу…
Глава 9. На Земле
Свет на мгновенье померк и снова стало светло. Только вместо фиолетового неба Арзюри над хоганом было голубое небо Земли. Как будто раздвинулись тяжелые шторы, и в комнату ворвался яркий солнечный день.
Я лежал на спине и смотрел на небо. На мгновение меня охватила паника — что если я случайно коснусь центральной «кнопки» и перенесусь обратно?
Но тут меня разобрал смех. Я весь лежал и хохотал, представляя, как окажусь снаружи — с пакетом Химика и коконом оохола. По щекам текли слезы от смеха.
Неужели я обманул Химика и не хочу возвращаться?
— Долго будешь ржать? — спросил вдруг очень знакомый голос.
Моя истерика вдруг закончилась. Впрочем, задыхающееся хихиканье еще прорывалось, но я уже почти успокоился. Рывком сел. Пошевелил ногами. Потом перевернулся на четвереньки и выполз из хогана — вставать почему-то было страшновато.
— Глядите кто пожаловал!
На меня набросились, подхватили, поставили на ноги и начали обнимать. Котя, Томас и Хусаин. Мои друзья. И еще человек пять из нашей архитектурной мастерской.
Я вдруг задрожал, в глаза ударила горячая волна и полились слезы.
— Братцы, как же я по вам, негодяям, соскучился!
— Жив!
— Мужик!
— Борода какая роскошная!
— Живой!
— Заматерел!
— Бугай!
— Красавчик!
Радостные крики сливались в одну струю, а потом разбивались на капли — я слышал лишь отдельные слова в общем потоке восклицаний. И вдруг спохватился, стряхнул слезы, огляделся поверх плеч друзей и, увидев голубой костюм дежурного следопыта, окликнул его:
— Вызывай помощь! Нужны носилки! Я вам оохола привез!
Друзей словно волной смыло. Они отпрянули от меня и я увидел перед собой изумленные глаза следопыта.
— Оохола? Как это?
— Он мертв. Но мы заморозили его тело и я доставил его сюда.
Следопыт заметался, затараторил в клипсу. Друзья пытались заглянуть в хоган. Я требовал носилки, почему-то сейчас это казалось мне важнее всего. С соседних дорожек к нам начали подходить другие люди. Вокруг только и слышалось «оохол прибыл», «оохола привезли», «тут живой оохол из хогана вылез»…
Потом подошла целая толпа, явно сопровождавшая отправляющую Зерна девушку.
— Значит они правда существуют? Может быть мне тоже повезет?
— Кто из вас оохол?
— Где, где он?
Наконец, прибежали трое следопытов с носилками и врач.
Я начал выталкивать кокон из хогана. Друзья ухватили его за ноги и потащили, следопыты начали отнимать его у них. Сумятица творилась неимоверная.
— Прекратить бедлам! —рявкнул врач.
Все немного поостыли, загрузили кокон на носилки и потащили в приемную беседку. За ними потянулась толпа. В последний момент я вспомнил про пакет Химика и сумку с письмами и нырнул за ними в хоган.
* * *
Следующие семьдесят часов для меня слились в одну непрерывную суету — только два раза удалось поспать, один раз минут двадцать, второй раз — с полчаса.
Добравшись до беседки, я попал в руки принимающих — врач устроил осмотр, следопыты пытались узнать, как меня зовут и с какой я прибыл планеты. Как меня зовут, сообщил Хусаин, я же все пытался объяснить, что прибыл с Арзюри, но им нужно было не название, а описание.
— Сиреневая такая, фиолетовая…
— А подробнее?
— Вся растительность фиолетовая… Солнце зверское… Растительность агрессивная… Две луны…
— Небо как у нас? Знакомые созвездия видел?
— Не знаю, там эти луны так светят, что звезд мы и не видели почти…
В итоге они-таки нашли мою Арзюри. Планета оказалась очень далеко от Земли, в другой галактике, какой-то карликовой, я толком не понял, как галактика может быть карликовой. Хотя может это звезда была карликовой… или планета… Разобраться времени не хватило, потому что прилетели первые флаеры со специалистами, началась толкотня и суета. Оохола загрузили в флаер медиков, а оставшиеся не у дел начали охоту за мной. Следопыты прицепили мне клипсу связи, после чего друзья вытащили меня с визитницы, засунули в авиетку и Котя рванул ее в небо. Следом за нами летела авиетка сХусой и Томиком.
Через несколько минут мы уже приземлились на площадке госпиталя, в котором, как оказалось, и лежал («хранился»,
