Книга Я сберегу твоё сердце - Лейа Сагал

С ним летел Данила. Генерала оставили готовить дом к возвращению. Дух и Айк в столице были не нужны, поэтому тоже оставались дожидаться возвращения своего командира.

В это время за несколько тысяч километров от наших героев.

— Эй, Яркий, а что там за история с Малой?

— А что за история?

Рыжеволосый мужчина с густой, такой же рыжей, короткой бородой сидел на деревянной тахте, вытянув ноги, и самозабвенно потягивал горячий чай из железной кружки. Грязная, местами со следами чужой, слава Богу, крови, форма валялась рядом. Его ребята тоже лежали в этой небольшой, тёмной комнате и отдыхали: кто-то просто валялся с задранными вверх ногами, кто-то рубился в игрушку на телефоне, кто-то чутко спал. Но стоило им услышать позывной Малой — все подняли головы и развернулись в сторону своего командира.

Рация снова зашипела.

— Я думал ты в курсе. Вы же чего-то мутили там.

— Я уже месяц не вылезаю из этой задницы, — Яркий начинал нервничать, теряя расслабленное состояние. Мутить-то он мутил, но его красиво отшили.

— В больнице Малая.

В это же время в другом месте.

— Сыч, приём, зашевелились наши задохлики, — мужчина в форме защитной расцветки лежал на голой земле под проливным дождём и в бинокль наблюдал за происходящим в большом здании бывшего завода.

— Принято.

В это же время недалеко от посёлка Эвы.

— Да бл. ть твою мать! — ругался мужчина, из-за пригорка рассматривая колонну выезжающих больших машин, — да куда вы собрались, ублюдки!

Через 40 минут после того, как взлетел борт с Эвой.

— Яркий, ты в курсе?

— В курсе, — мрачно отозвался мужчина.

— Вы где?

— Ждём вертолёт.

— Принято.

Когда Арий спустился с самолёта, его телефон разрывался от звонков и сообщений. Мельком проглядывая последние, чувствовал, как холодеет спина.

Димур и Дамир Кросовские, Костевский, Лаунк, Брос.

Хоть эти сволочи и сидели в тюрьме, но каким-то образом получили информацию о готовящейся у Эвы операции и начали действовать.

Потому что сидели все они из-за неё.

И очень хотели мстить.

28

А тем временем летящим в самолёте приходилось только догадываться о том, что происходило внизу. Сокол много разговаривал с девушкой. Вспоминал истории из жизни, которые так или иначе оказывались связаны с Земом. Они поиграли в карты на телефоне, Эва показала Соколу, как из трубочек системы складывать разные фигуры и формы…В общем, ребята как можно дальше отодвигали от себя тревожность.

Внутри самолёта всё было оборудовано по последнему слову техники: помимо различных медицинских приборов и мониторов, на которых высвечивались данные Эвы, здесь был даже телевизор и массажное кресло для сопровождающих. В нём Сокол лежал с блаженным лицом и перекидывался с девушкой язвительными шуточками: Эве такой массаж был сейчас противопоказан.

На борту находился ещё один врач, но поскольку рядом с девушкой постоянно сидел Сокол — практически не подходил. Ещё был ассистент. Согласно прописанным обязанностям он должен был следить за капельницей, переставлять её по мере необходимости, наблюдать за изменениями на мониторах, докладывать о них врачу и делать много других мелких дел. Но и тут Сокол всё взял на себя, не подпуская чужака к Эве.

Приземлился самолёт спокойно и без происшествий.

К концу полёта Сокол уже был в курсе происходящего. Старался контролировать выражение лица, пока читал новости, которые ему присылали, но, видимо, где-то сдержаться не получилось.

— Что происходит? — девушка оторвала спину от почти вертикальной подушки и присела, внимательно наблюдая за его движениями.

— Все нормально.

Эва прищурилась.

— Ты знаешь, меня ведь помимо танцев много чему ещё учили. Я проходила курсы по психологии лжи… — она сделала многозначительную паузу.

Сокол усмехнулся уголком губ, запрокинул голову и шумно выдохнул.

— Я же не истеричка, Денис. За семь лет в моей голове побывало столько вариантов развития событий, — она присвистнула в подтверждение своих слов.

— Сомневаюсь, что этот вариант был в твоей голове, — тихо ответил мужчина. Помолчал некоторое время, обдумывая, как бы всё выложить, — несколько людей, которым ты насолила, узнали, что тебе будут делать сложную операцию и объединились.

Эва застыла в шоке от услышанного. Масштаб происходящего вырисовывался в голове постепенно и вместе с этим всё больше округлялись её глаза.

— Бл. ть, — она рухнула обратно на кровать, — отменяй всё.

— Не понял…

— Денис, отменяй всё, — Эва снова присела и говорила тихим, ровным голосом, от которого по телу побежали мурашки, — пострадаю не только я, но и невиновные. Так нельзя.

Сокол разглядывал девушку и не понимал, откуда в этом теле столько силы и решимости? Откуда столько воли и несгибаемости? Было ли это связано с тем, что она уже раз сто умирала в своей голове? Или она на самом деле искренне беспокоилась за других?

Видя, что мужчина ничего не делает, ни с кем не связывается и даже не встаёт, Эва сорвала кислородную канюлю и вырвала из руки катетер.

— Отменяй! — из вены струйкой полилась кровь и девушка сложила руку в локте, вымазав покрывало. Без кислородный и лекарственной поддержки сразу же стало труднее дышать.

— Знаешь, — Сокол смотрел на всё это с приподнятыми от удивлениями бровями, — если будет необходимость, я сделаю СЛР лично. Потому что за поцелуй в губы Зем мне просто вмажет, а вот если ты сдохнешь в дороге — грохнет, не раздумывая. Такой ты участи для меня хочешь, жестокая? — проговорил последнюю фразу тоненьким голосом, пытаясь хоть немного разбавить напряжение между ними.

Он видел сильно бьющуюся разбухшую венку на шее, начавшие бледнеть губы, и понимал, что уговорить девушку нужно было как можно быстрее.

Зем хоть и не грохнет, но точно не простит.

— Мы решим все сами, Эва. Просто доверься.

— А с чего… ты решил, что я вам… доверяю? Я знаю вас… меньше месяца! Да я ни хрена вам… не доверяю! — вместо громкого возмущённого крика вышло часто прерывающееся от недостатка воздуха мяуканье. Эва паниковала.

— С того, что однажды мы так же доверились тебе, Эва. С того, что ты уже сделала половину пути с нами, — Сокол старался говорить мягко, хотя у самого тряслись руки от нетерпения: хотелось побыстрее вставить ей капельницу и дать кислород.

Девушка выдохнула и расслабила лицо.

— Я не хочу, чтобы кто-то из-за меня пострадал, — выговорила глухим голосом с умоляющим выражением на лице, будто это помогло бы разжалобить мужчину.

— Никто не пострадает, — Сокол