Два квартала отсюда.
— Вставайте, проводите нас.
Китайцы поднялись на ноги и вдруг напали на Сергея — удар в глаз ослепил его, а серия ударов в шею лишила воздуха. Его сбили с ног. Дальнейшее он не видел, слышал лишь вскрики, удары, хруст ломаемых топчанов. «Кий-йя!» — орал Чечен.
— Поднимайся, Серёжа. — Арахов бережно поддержал его за локоть.
Сергей осмотрелся целым глазом — все китайцы мешками с костями устилали пол. Джеки Чечен все еще стоял в боевой каратистской позе.
— Я говорил, он здорово дерется, — сказал Арахов. Потрогав подбитый глаз Сергея, качнул головой. — Синяк будет. Темные очки придется носить.
Он обернулся к еле живому вожаку китайский братков.
— Эй, великая стена, вставай. Говорили ж тебе, что мы из ФСБ!
Завернув китайцу руки за спину, вывели его со двора — у ворот поджидала старая «хонда». Сидевший за рулем китаец испуганно дернулся, газанул, собираясь умчаться восвояси, но вожак что-то ему мяукнул, и тот сразу успокоился.
Сергей, Арахов и захваченный китаец сели сзади, Джеки Чечен — рядом с водителем.
— Вези к Мише, — велел водителю Арахов.
Минут через десять, попетляв по закоулкам, «хонда» въехала на огороженную забором из сетки-рабицы автостоянку. Из будки охраны сразу вышли восемь китайцев. Один из них, высокий парень в дорогой одежде, явно вел себя повелителем.
— Самый высокий — Миша, — сказал Арахов.
Увидев Арахова, Миша-китаец настороженно заулыбался.
— Здравствуй, Лёня, — поздоровался он с небольшим акцентом.
— Здравствуй, Миша. — Арахов вытолкнул из машины захваченного вожака отправленной на разборку бригады. — Мы твоих потрепали маленько — извини. Но они сами виноваты.
— Что случилось?
— Разговор к тебе есть. Отойдем в сторонку.
— Говори здесь.
— Кто такой Гунук?
— А-а. Понятно. Пойдемте в будку. Чай попьем.
Будка, выстроенная из кирпича, была просторной. Здесь помещались две кровати, стол, несколько табуреток, и оставалось еще много места. На столе, заплеванном кожурой от семечек, стояли пустые фаянсовые чашки. Рядом с маленьким китайским телевизором высился трехлитровый китайский же термос.
— Вам нужен Гунук? — Миша-китаец задумался. — Будет очень хорошо, если Гунука заберут из наших краев. Он всем ненавистен, особенно своим же китайцам — его братва мешает именно китайскому бизнесу.
— До бизнеса нам дела нет, — сказал Арахов. — Он Россией торгует — шпионам помогает. Преступление против родины — это очень серьезная штука.
— Гунук — китаец, для него Россия — не родина. Здесь он просто делает деньги, невзирая на способы.
— Интересно было бы взглянуть на его рожу. А, Миша? Какой он?
— Я его сам не видел. И большинство моих людей не видели. Боевики Гунука везде действуют самостоятельно. Требования авторитетов о переговорах Гунук игнорирует, на стрелки не приезжает — посредник говорит о согласии Гунука на встречу, но когда стрелка собирается, оказывается, что Гунук не приехал — только вооруженные до зубов его боевики. Он так уже две группировки выбил, а их районы подмял под себя.
— Может, Гунука просто нет? — спросил Сергей.
— Есть. Есть такой человек. И есть человек, который его видел.
— Сведи нас с этим человеком, — улыбнулся Мише-китайцу здоровяк Арахов. — Ты меня знаешь — услуга за услугу.
Миша-китаец, улыбаясь, кивнул своим боевикам — те попятились из будки. Миша-китаец тоже направился к выходу.
— Посидите пока. Я со своими пошепчусь.
— Миша, тебе же выгодно, чтобы мы его укатали! — проговорил вслед Арахов.
Китаец в ответ лишь смиренно улыбнулся и вышел за дверь. Арахов нетерпеливо сел за стол, порывисто откупорил термос, плеснул в фаянсовую чашку заваренного чая.
— Козел! Сто процентов — знает он этого Гунука.
— Лёня-фээсбэшник не верит китайцам! — хмыкнул Джеки. — И мне чаю плесни.
— В морду плеснуть? А чё вам верить? Вы хитрые азиаты.
— Я не китаец, я кореец.
— Держи чай, кореец. — Арахов протянул Джеки Чечену чашку горячего чая, вдруг усмехнулся, дернул головой, обращаясь к Сергею, заявил: — Эта тварь мне собачьи яйца в миску бросила, а я ему чай подаю! Дожили!
Джеки Чечен смешливо хрюкнул, отвернулся к окну. Сергей задумчиво закусил губу, забарабанил пальцами по подоконнику.
— Джеки, почему они не желают помочь выловить Гунука?
— А им надо?
— Им прямая выгода от этого.
Джеки отхлебывал чай.
— Боятся. Гунук скорый на расправу. Будь он сейчас среди них, и то бы не выдали. Трясутся за свою шкуру.
— У вас все скорые на расправу, — сердито отозвался Арахов, перекидывая толстыми пальцами спичечный коробок. — Вон, Хэн Хан расхреначил вашу группировку и сидит в ресторане, пирует — всё по фигу ему!
— Хэн Хану долго не жить!
— Ты, что ли, отомстишь?
— Может, и я, — мрачно произнес Джеки.
— Ну и дурак.
— Почему?
— Тебя убьют.
— Меня так и так убьют. Рано или поздно.
— Не нравишься ты мне в последнее время, Чечен. Строишь из себя крутосваренного. Задницу свою спрячь и сиди тихо-тихо, может, пронесет. Ты без Сашки Кима — кусок дерьма. Вы, корейцы, теперь не скоро сможете организоваться для ответного удара. А если и сможете, то ты в новой организации роль будешь играть никудышнюю.
— Я соберу свою организацию.
Арахов хмыкнул.
— И будешь, как Миша-китаец, — ни то ни се. Мишка ведь и не бандит вовсе, так — шелупонь дворовая. Отсидел шесть лет за бытовуху, а когда вышел, к нему китайская шантрапа собралась, думала, он крутой авторитет, а он пару стоянок подмял под себя с грехом пополам… И ты таким будешь, если соберешь свою команду. А-а, тебя все равно Хэн Хан добьет. Раздражаешь ты его своим существованием.
Джеки Чечен был спокоен. Допив чай, высморкался в ладонь, отерся о пыльную занавеску, согласился с Араховым.
— Добьет, это точно, если вы его не укатаете раньше.
— Логично рассуждаешь.
— Лёня, за что Миша-китаец срок мотал? Знаешь?
— За сеструху. Обычно китайцы спокойно глядят на девичьи шалости, а наш какой-то с примесью кавказской крови оказался. Он только школу окончил, его сестра — на два года моложе. Короче, ее трахнул Утиманов Колян, был тут один тип… мутный. Китаец выловил его через пару часов в его дворе и при всех ножом брюхо вскрыл. Колян ногами подрыгал для приличия и сдох — амба. Мишу в СИЗО, все улики налицо. Суд принял во внимание, что мстил за честь сестры, так сказать. Только судьей была Кулакова Вера Канатовна, некрасивая баба. Она, когда училась в нашем университете, на юрфаке, у них был декан Утиманов Пал Палыч — папа Коляна. А чем занимался Пал Палыч в университете, всякий скажет — студенток «метил» за хвосты. Наберутся у дуры «хвосты», он ее к себе домой на зачет, и в рот ей давай шуровать. У него, почитай, полфакультета отсосала, а
