огромный пес, он стряхнул воду с волос. Я обхватила свои и выжала их, медленно последовав за ним, пытаясь отдышаться. Моя косметика, вероятно, стекла на пол-лица, но какая разница. Большая часть моей нервной энергии сгорела при падении. Из машины он достал зажигалку и маленький пакетик.
— Садись на капот, — сказал он, забираясь на него и прислоняясь спиной к ветровому стеклу.
— Это не повредит твоей машине?
— Нет. Но согреет наши задницы и поможет нам обсохнуть.
— Хорошая мысль. — Я осторожно забралась на капот, надеясь, что металл не начнет стонать или что-то еще под моим весом. Наверное, мне следовало просто надеть платье обратно. Это было бы самым умным поступком. Но к черту все это.
Взметнулось пламя, и Джон зажег косяк, затем протянул его мне.
— Затянись, Иди.
Он осторожно протянул его мне, улыбаясь в ответ. Без особых колебаний я поднесла его к губам и медленно, глубоко вдохнула, прежде чем выдохнуть. Изо рта у меня вырвался клуб дыма, и глаза защипало. Затем я безуспешно попыталась откашлять легкое.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
Кивнув, я кашлянула в ладонь и вернула косяк.
— Абсолютно. Я бунтарь.
— Ты крута. Вообще-то я тебя немного побаиваюсь.
— Спасибо.
— Тебе надо затягиваться поменьше, — сказал он. — Травка горит жарче табака.
Мы передавали его туда-сюда, расслабляясь у машины и глядя на звезды. Мое тело расслабилось, все мои земные заботы и тяжесть отпали. Мои бедра были толстыми, а живот выпирал. Ну и что. Я была жива, и мне позволено занимать пространство.
— К черту быть несчастной, — сказала я.
— К черту быть несчастной? — повторил Джон, с любопытством посмотрев на меня.
— Да. Абсолютно.
Уголок его рта изогнулся вверх, взгляд задержался на мне. От лица к груди и обратно. По всей вероятности, парень внутренне смеялся над тем, какие у меня красные глаза или что-то в этом роде. Я скрестила руки на груди, почувствовав себя неловко.
С озера подул ветерок, более прохладный, чем раньше. Он был прав насчет преимуществ сидения на теплом двигателе, и кто знал, что такие машины могут быть такими удобными?
— Ты не похож на торговца наркотиками, — тихо сказала я.
— Наверное, это хорошо. Для бизнеса, я имею в виду. Будет хлопотно, если копы сразу поймут, что ты замешан в этом.
— Верно. — Я скрестила ноги в лодыжках. — Думаешь, снова начнешь?
— Нет, с этим покончено. — Он откинул волосы с лица и с минуту молчал. — Диллон начал свой бизнес; я вроде как унаследовал часть его, когда он окончил школу. Но более тяжелые вещества, которые он стал продавать, были очень плохими.
Закрыв рот, я слушала.
— Ты была права насчет того, что «Дроп-Стоп» все изменил. Часть меня чувствовала, что смотреть на Криса — все равно что смотреть на то, каким скоро станет Диллон. А потом, глядя на Диллона, я задумался, каким могу стать в ближайшее время. — Он снова глубоко вдохнул косяк, медленно выпустив дым. — Так что да. Я сказал Диллону, что закончил с этим, и переехал к дяде.
— Ты не живешь с родителями? — одна из девушек упомянула об этом. И все же странно.
— Папа нашел работу на севере, — только и сказал он.
Я кивнула. Казалось, что требовался какой-то ответ.
— В любом случае, у торговцев травкой нет будущего. Нужно придумать что-нибудь еще.
— Да, наверное, ты прав, — сказала я, изучая тени на его лице. Девушки удивлялись его внезапному интересу посещать школу и получать образование. Думаю, это ответило на вопрос почему.
Некоторое время мы молчали, каждый был занят своими мыслями. Забавно, но скрытые признаки взрослости проявлялись в нем все отчетливее. Его рост и телосложение, глубина его голоса и знание в его глазах. Он снова уставился в ночное небо. Несмотря на его притяжение, я сделала то же самое. Не стоило заводить глупых идей, как бы высоко я ни взлетела.
Наступила и прошла полночь, мой комендантский час был нарушен впервые за все время. Когда мама была на работе, это не имело особого значения. И все же хорошая девочка была бы до смерти напугана тем, что ее каким-то образом накажут. Ее страхи были маленькими, глупыми вещами. Ничего, что имело бы значение.
— Сегодня такая прекрасная ночь. Природа и все такое — это здорово. Это мое любимое занятие — наблюдать за луной и звездами. — Я затянулась косяком, на этот раз уже не так сильно кашляя. С каждой минутой разговаривать с Джоном становилось все легче. Я не знаю, была ли это наша недавняя история, прыжок или наркотик. Но было приятно позволить словам течь, пока он слушал. Я счастливо вздохнула. — Наряду с книгами это мое любимое. И тортом, и кофе, и музыкой, и… кино, и шопингом. Тебе позволено столько любимых вещей, сколько нужно.
— Правильно.
— Твоя очередь.
— Хм… Скейтбординг.
— Ага. — Я подождала. — А еще?
Он нахмурился, размышляя. Очевидно, у него было меньше слов, чтобы дать волю течению.
— Тягаю железки с Андерсом.
Так он получил свое тело, а я — свое, и никогда эти двое не встретятся. Печально, но это правда.
— Что-нибудь помимо спорта?
— Кино. Боевики, хорроры и все такое.
— Да, согласна. Что еще?
Пока он размышлял, воцарилась тишина. Жуки, ночные птицы и ветер, раскачивающий деревья, взяли верх. Наконец он глубоко вздохнул.
— Честно говоря, я проводил большую часть своего времени, продавая травку.
«И цепляя чирлидерш», — про себя добавила я, потому что ревнивая сука.
— Тебе нужно новое, не противозаконное хобби.
— Да. — Его глаза сузились, глядя в небо. — Держу пари, у того кассира были планы. На его похоронах были сотни людей. Я видел его подружку, она была в отчаянии.
— Ты был на похоронах?
Он кивнул.
— Мне показалось, что так будет правильно.
— Я справлялась с треснувшими ребрами. — Я нахмурилась, не уверенная, что у меня хватило бы смелости пойти, даже если бы я могла.
Месяц над головой ничего не делал. В этом смысле на него можно было положиться, он кружил по небу, совершенно не осуждая, просто делая свое дело. Мы с месяцем были большими друзьями, особенно сейчас. Он составлял мне компанию долгими, ужасными ночами. Месяц хранил мои секреты, никому не рассказывая, сколько раз я просыпалась в панике, в холодном поту.
— На что похожи твои кошмары? — спросила я.
Он повернулся ко мне, глаза его потемнели. Он промолчал.
— Я больше не хочу спать.
Кивок.
— Подумай, сколько времени мы теряем на сон. Пустая трата времени. Я имею в виду, я люблю свою кровать, но могла бы обойтись без снов.
Он продолжал молчать.
— Спасибо
