– Похоже на этот раз грибница, – задумчиво сказал Скиф Бату,– откуда прибыл этот сумасшедший ботаник? Какую цель преследует, много ли уже успел насажать всякой губительной флоры?
– А ты уверен, что это целенаправленная диверсия? Может не стоит искать черную кошку в темной комнате? Может это какая-то природная мутация?– Бат жестом остановил, возражения рвущиеся с уст Скифа,– пойми, моя семья подверглась гонениям и неоправданной травле, родителей обвинили в утечке смертельного вируса из нашей лаборатории. Если бы хоть кто-то поддержал моего отца, встал на его сторону, принял участие в работе над спасительным эликсиром, сколько людей удалось бы спасти. Может быть тогда и мои родители не погибли бы. Но нет все занялись более увлекательным занятием – охотой на ведьм, поиском виновного. Господин Инкола, между прочим, тоже принял участие в травле. А ведь он знал, что в нашей лаборатории до начала эпидемии вирусы не исследовали.
– Почему же он не поддержал вас?– удивился Скиф.
– К расе людей-коршунов у нас всегда относились с недоверием, неважно, что обращаться в птиц и владеть магией, может не каждый представитель их вида. А когда отец создавал излечивающий болезнь эликсир, то одним из ингредиентов стала толика крови человека-коршуна. Донором стал, как ты можешь догадаться, господин Бахман Инкола. И тут как раз был просчет моего отца, дальнейшие разработки показали, что если брать кровь у представителя расы не способного к магии, лекарство не дает побочных эффектов. Инкола отнюдь не глуп, и еще на стадии разработки сложил два и два. Он сообразил какая незавидная уЧасть будет уготована его народу, и он не ошибся. Сейчас большинство его соплеменников заключены в резервации, и принудительно-добровольно используются в качестве доноров. Я могу понять его умом, но не сердцем. И не могу ему более доверять, кто знает, как поведет он себя, если опять возникнет конфликт интересов. Предать друга или предать свой народ? Поэтому-то он ищет теперь возможность вывести своих соплеменников на свободные земли. Этот мир подошел бы им как нельзя лучше… Вот такая история. Кстати, я думал над твоими словами о том, как буду я относиться к человеку, который полюбит меня больше жизни. А если она будет мне неприятна? А если я полюблю другую? Опять налицо конфликт интересов, спасти свою жизнь, разбив спасительнице сердце? Это сложный и болезненный выбор..
– Не бойся доверять и открыть душу человеку, который придется тебе по сердцу, – высказал Скиф свое мнение.
– Шалунишка! Ты пришелся мне по сердцу, и я открыл тебе свою душу, но ты никак не полюбишь меня, противный!– Ибатопэ скосил на Скифа лукавый взгляд и медленно облизнул губы кончиком языка.
У Скифа отвалилась челюсть. На мгновение он потерял дар речи.
Бат жеманно похлопал ресницами. А потом сказал уже совсем другим тоном:
–Закрой рот, парень, ведь я не по этой части, – демон снова принял томный вид и сообщил обалдевшему Скифу:
– Мое сердце свободно, но я не могу отдать его тебе, – и тут, наконец, Ибатопэ весело захохотал. Демон не мог долго разговаривать на серьезные темы, а мистификации, плутовство и розыгрыши были Частью его натуры.
– Телега готова,– позвал парней Андрейка.
– Поехали, показывай дорогу,– велел молодому кузнецу Антон. Миновав город, парни вскоре свернули на лесной проселок. Не смотря ни на что, красота осеннего леса пленяла взгляд. Вот дрожат красные листья осины на тонких ветках.Тихо кружатся, падая, желтые листья клена. Шепчет встревоженно бронзовая крона дуба, весело шумит ясень в своем разноцветном платье. Нарядный подосиновик украсил свою яркую шляпку желтым березовым листком. Светлые стволы березок тянутся в невозможно синее небо. Деревья растут все гуще, чаще попадаются темно-зеленые ели. Дальше телеге уже не проехать. Парни подхватили ведра, Бат катил перед собой дубовую бочку. Вот и лесное озеро. Андрейка поспешил к месту, где остался его отец. Белые нити грибницы медленно, но неуклонно продолжали оплетать тело старого кузнеца, некоторые уже глубоко врезались в его плоть. Кузнец потерял сознание, глаза были закрыты, и то что он жив выдавало лишь слабое биение жилки на шее. Именно к ней тянула теперь свои белые щупальца грибница. Андрейка, забыв об осторожности, кинулся освобождать своего несчастного отца. Грибница зашевелилась, почувствовав свежую жертву.
– Нет так дело не пойдет,– Бат резко остановил рвущегося к отцу юношу. Найдя свободное от грибницы место на берегу озера, парни установили там бочку, высыпали в нее медную соль, соду и негашеную известь, Бат с Андреем быстро наполнили ее водой, Антон непрерывно размешивал получившуюся смесь. Когда раствор достиг необходимой концентрации, парни стали таскать жидкость ведрами и поливать грибницу вокруг плененного ею кузнеца. Действовать следовало осторожно, так как смесь могла навредить и самому кузнецу. Плети грибницы сначала потеряли подвижность, а потом начали темнеть и распадаться. Наконец, друзьям удалось освободить кузнеца, но когда они собрались отнести его к телеге, из кучи напоминавшей моток шевелящегося шпагата, раздалось тихое жалобное мычание.
– Зорька, – Андрейка чуть не расплакался, – помощи просит, тоже ведь живая душа, как же ее бросить?
– Вытащим и Зорьку твою,– успокоил парня Антон, у нас еще полбочки раствора имеется, а вы с Батом отнесите отца к телеге, его бы растереть чем-то, чтобы восстановить кровообращение.
– Это есть у меня,– повеселел Андрейка.
– Он бутыль самогона, в телегу сунул, еще когда от постоялого двора отъезжали,– весело объяснил Бат недоумевающему Антону.
– Конечно, наипервейшее средство!– подтвердил Андрей,– что снаружи, что снутри, и мертвого враз на ноги поставит!
– Ну если так, то действуйте, – пожал плечами Антон. – Но я бы сперва его водой напоил или чаем каким травяным. Бат с Андрейкой понесли кузнеца к телеге. Антон, выбрав безопасный на его взгляд холмик, усадил на него Рича, и велел песику сидеть смирно и никуда не лезть без разрешения. Ричу холмик активно не нравился, он стал рыча вырывать из него пучки травы, и энергично копать не податливую почву. Оставив малыша развлекаться в меру своего разумения, Антон начал поливать следующую грибницу, жаждавшую поглотить молоденькую телочку. Наконец, и с этим противником было покончено, телочка поднялась на дрожащих ногах, и неуверенно ступая и покачиваясь, подошла к своему спасителю, стала тыкаться мягкими губами ему в ладони, благодарила. Раздавшийся за спиной истерический визг и лай Рича заставил похолодеть сердце Антона. Парень бросился к холмику, на котором он оставил своего маленького друга. Рича на холмике не было, как не было, собственно говоря, и самого холмика. Скиф в отчаяньи оглядывал окрестности, стараясь понять, в каком направлении продолжить поиск, когда Рич вновь залился звонким лаем. Антон увидел, что тойчик, вскочив на поваленный ствол сосны, азартно облаивает быстро удаляюшийся и петляющий между деревьями травяной ком.
– Почему же ты не сказал мне, почуяв опасность?– спросил Антон Рича.
– Он не пах опасностью, просто чужой и хитрый, и мне захотелось посмотреть, что он станет делать, если я его укушу,– гордо ответил храбрый малыш.
