со здоровьем — выбирают проблемы, — подытожил Василий. — Редчайшая и дорогая вещь, очень нужная… Самоубийцам, — заржал он.
Но вообще — да, там хуже, чем у боксёров выйдет, прикинул я. Мозги просто запекаются, пусть медленно, про остальную требуху не говоря. Я и с БАППХ такую пакость не надену. Но вот для Вездетанка — вещь, хозяйственно похлопал я по генераторам.
И наткнулся на полный просто материальной зависти взгляд старпома Хариуса, Кузьмы Викторыча. Вот прям так бы и съел бы наши генераторы, с некоторым удивлением отметил я. Старпом мой взгляд поймал, отвернулся и потопал по своим делам. Жадина какой, оказывается. Надо бы к нему спиной не поворачиваться, хуже Карпа из мастерской.
А потом направились мы в Вездетанк, разбираться с нашими трофеями и отдыхать.
Глава 10. Сибирская картошка
В Вездетанке занялся я починкой Союза-10 Бейго — там просто часть проводки поменять нужно было, да отполировать подтёки, коротнуло её от Мауса. А после — стали разбираться с генераторами. И я ТОЧНО такую пакость на себя не надену: у меня голова — рабочий инструмент! И ем я туда, тоже фактор.
А поля этого риппепа или риппера сожгут нервную систему и не только. Может, насмерть мне и не за девяносто секунд, а попозже, но нафиг надо. И УСЧ у меня на нейронах, а ассистент и так моим… ну могучим воображением и волей, скажем так, слегка покоцан. Нафиг, в общем, эту пакость носить.
Но вот в качестве защиты Вездетанка — милое дело. Весь транспорт эти генераторы не прикроют, да и, как понятно, не абсолютная защита выходит. Например, то, чего мы, в основном, в Сибири опасаемся — не оружие и роботы, а агрессивная живность. И на поля эти они если и не чихали, то куснуть-ударить никакой генератор этой живности не помешает.
Но всё равно — небесполезная и вполне применимая вещь. Так что, вместо заламывания рук и размышлений “ах, как страшно было” и прочих глупостей, занялся я с Мопсом сопряжением его и генераторов, их расположением и прочими моментами.
Мопс, конечно, причитал на тему “процессорных мощностей”, но врал, как и положено армейскому компу. В том смысле, что четверть резерва регламентно прописано, причём это минимум. Так что справился, паникёр бионический, без всяких проблем притом.
В общем, засыпал я на удивление спокойный и довольный. Что вроде и странно после этого дурацкого робота, а, по факту, вполне оправданно выходило.
А через четыре дня Хариус пришвартовался к каменистому берегу, причём с утра, а не в положенное для ТО время.
— Приплыли, б…ядь, — озвучил Петрович на вопрос, чего стоим, кого ждём. — Сейчас е…отни дох…я будет, пиз…уйте по своим делам и не мешайте! — попросил он не мешать технологическому процессу.
А постановка Хариуса на колёса таким сложным технологическим процессом и была. Причём, делалось это “на плаву” — поднять тушу корабля никакой кран бы не смог, а уж тем более — на него установленный. А доков на берегу предусмотрено не было.
Так что техники, мечась, как электровеники, выдвигали шесть полуосей из бортов, спускали кранами здоровенные, с чудовищным слоем биофибры (заметно покоцанной, кстати — не первый раз Хариус на колёса становился, да и не по шоссе передвигался) без камер, колёса. Ну и крепили их на полуоси, тоже непростое дело.
Весь этот процесс занял трое суток, ну и был довольно интересен. Причём, никакая живность нам не мешала, хотя сколопендры сволочные, какие-то жуки гигантские, ну и чайки говнистые вокруг сновали. Но, именно вокруг: пугалка Хариуса, по причине отсутствия хода, не вырубалась круглосуточно. Ну а окрестным тварям, что подводным, которых мы и не видели, что наземным, которых мы видели только в отдалении, напряжение ЭМ-поля не нравилось.
И вот, на четвёртый день тестовый запуск колёс взбурлил вокруг каждого из шести водяные буруны. Хариус вобрал якорь и стал медленно двигаться к берегу.
— А почему колёса остановились? — удивилась Светка.
— Кто-то тут ещё и меня “водилой криворуким” называет, — хмыкнул я, на что мне показали розовый извивающийся язык. — Хорош, — оценил я демонстрируемую мне деталь подруги.
— Я знаю, — надулась она. — И всё-таки, Жора?
— Сцепление, Свет. Дно же влажное, да ещё и ил. Если колёса будут работать, то просто вскопают его. А впереди — подъём, на который такую махину, как Хариус, никакими колёсами без толковой опоры не вкатишь.
В общем, сам выезд на берег занял часа два. Сначала корабль плыл малым плавом, потом — ревел винтами не меньше получаса, уперевшись колёсами и продвинувшись на несколько метров, не более. И вот только потом, очень медленно, стали вращаться колёса. А корабль выкатил на берег и по замысловатой траектории, покачиваясь и трясясь, двинулся по каменистому, заросшему кустарником плоскогорью.
— Бррр, — отметила Светка. — Ну и тряска! Жор, а спать-то как?
— Думаю, — клацая зубами ответил я. — О! Придумал! И знаю, зачем этим водоплавающим гамаки на реке!
А то была у меня идея, что гамаки у местных — дань традициям или что-то такое. А на деле — тряска чертовская, тут и стоять-то неприятно, про сон не говоря.
Хотя в Вездетанке было полегче: рессоры, как-никак. Но всё равно, занялись мы со Светкой гамаками и их крепежом. Тут хобби андроида плести и вязать очень в тему оказалось.
И Бейго гамак соорудили, а то псине совсем худо было: лежал, поскуливал, смотрел печально. Совсем собакен качку-тряску не переносил. Но на гамаке оживился, если можно так сказать, даже перекусил принесённым мной мясом. Но слезать не слезал, вращая с гамака башкой. А потом, видно, от нечего делать, задремал.
Нам, в общем-то, что делать бы нашлось. Но только мы было поместились на гамак, как я понял, что он, блин, плетёный. Даже немножко расстроился, но Светка со словами “всему-то тебя учить надо, Жорик!” (Совершенно, кстати, несправедливыми! А группенсексу эта вредина меня сама не учит!) взяла дело в свои руки. И вполне так ничего вышло, интересно. Хотя не в гамаке и без тряски — лучше.
Наземный путь Хариуса, как я понимаю, был разведан, известен и даже, скорее всего, подготовлен. Ну крайне маловероятно, что плоскогорье так сложилось, чтоб был проезд для
