собак. Из-за того, что я полез к Кастро. Теперь я на дне.
Воловников усмехнулся. Посмотрел на дежурного милиционера, внимательно слушающего наш разговор.
— Ты с ума сошел, мальчишка? Вставай, говорю. Тебя ищет министр. По заданию Политбюро ЦК КПСС. Ты срочно нужен для создания федерации карате Советского Союза. Первый секретарь выслушал просьбу Фиделя Кастро и дал зеленый свет. Быстро вставай. У нас полно работы, а ты тут прохлаждаешься.
Глава 13
Федерация
Образцов постучал кончиком ручки по столу. Громко, чтобы заглушить крики других участников совещания.
— Внимание, товарищи! — голос у него громкий и гулкий. Как в трубе. — Давайте соблюдать регламент. Напоминаю. Мы здесь уже сидим с утра. И до сих пор не утвердили ни один пункт.
Это точно. Мы потеряли уйму времени. Уже три часа дня.
У меня все сроки полетели к чертям. Ради совещания я пропустил занятия в универе, тренировку в спортзале с учениками и встречу с дядей. А конца-края заседания не видно. У меня на носу встреча с оперативниками КГБ.
Только вчера я находился в участке. Меня оттуда вытащил Воловников.
— Ты не мог найти другое время, чтобы тебя задержала наша доблестная милиция? — слегка раздраженно спросил он. Мы вышли из участка милиции. — У меня дел по горло. А тут ты пропал. Пришлось звонить, проверять, искать тебя.
Я пожал плечами. С вжиком затянул «молнию» на куртке. В Москве холодно. пасмурная.
— Обычно никогда вопросов не возникало. Да я и с документами всегда хожу. А вот сегодня забыл. И сразу же пристали.
Воловников еще раз посмотрел на меня. Оценивающе.
— А тебе поездка пошла на пользу. Загорел, посвежел. Ишь ты. Познакомился с кубинками?
Мы стояли на крыльце участка. На стоянку подъехал милицейский желтый «УАЗ» с синей полосой. Из здания вышли два милиционера.
Воловников стоял прямо по центру крыльца. Чтобы обойти его, милиционерам пришлось дать крюк. Они недовольно покосились на него. Но промолчали. Почуяли сотрудника госбезопасности.
— Всякое было, — я не стал отнекиваться.
Мы сошли с крыльца к синему «Москвичу». Воловников сел за руль. Завел двигатель. Но с места не трогался.
— Завтра у вас организационное совещание, — сказал он и включил «дворники», чтобы смыть налет мокрой грязи с лобового стекла. — Утверждение устава, выбор председателя, принятие всяких правил. Ну, ты знаешь. Так вот, я хочу, чтобы ты вошел в состав руководства.
О нет, только не это.
— Зачем мне это? — тут же спросил я. — Это не мое. Я хочу заниматься спортом. У меня еще полно времени. Вот лет через десять, пожалуйста. Милости просим.
Воловников покачал головой. Включил заднюю передачу и сдал назад. Выехал со стоянки.
— Нам нужен свой человек среди высшего состава. Тебя нельзя игнорировать. Твое мнение слишком ценное, чтобы его не учитывать.
Он так и не отстал от меня. Мы спорили всю дорогу.
— Это не подлежит обсуждению, — сказал куратор, когда мы подъехали к общаге. — Ты должен быть в руководстве. Ты не понимаешь. Мы смотрим далеко вперед. Карате, как бокс и борьба, это кузница будущих агрессивных спортсменов. Они нам понадобятся. В армии, в милиции, в нашей структуре. Мы хотели бы заранее познакомиться с перспективными молодыми людьми.
Я ухмыльнулся. «Москвич» стоял у обочины, фыркая двигателем.
— Лучше скажите прямо. Вы хотите заранее найти объекты для вербовки.
Воловников тонко улыбнулся в ответ. Не разжимая губ.
— Это тоже одно из направлений. Но главное, мы хотим иметь в руководстве своего человека.
Ясно. Тут бесполезно спорить.
— Ладно, посмотрим, как все завтра пройдет, — я пожал Воловникову руку. — Спасибо, что вытащили.
Вышел и отправился в общагу. Тренировка вышла очень длинная. Такая длинная, что я замерз.
И вот сегодня я с десяти утра на гребаном заседании. Есть представители от регионов и союзных республик.
Срочно прилетели, как только узнали, что проекту дан зеленый свет. Вроде все готово. Давно уже написаны проекты документов. Вплоть до приказов о назначении.
Но почти сразу пошли ожесточенные споры. Началось еще на стадии присвоения названия.
Образцов, как председатель, огласил давно согласованный вариант: «Федерация карате СССР». Поскольку создавали сразу две федерации, всесоюзную и московскую, организаторы предложили два пакета документов. Об утверждении устава «Федерации карате СССР» и «Федерации карате г. Москва».
Но Семенов, глава школы «Труд», спросил:
— А почему бы не назвать «Всесоюзная федерация борьбы карате»?
Семенов не так давно в нашем виде спорта. Пришел как раз из вольной борьбы. Еще не до конца освоился. Вот и тащит свои понятия.
— Вы с ума сошли, Вячеслав Иванович? — Лавров посмотрел на Семенова, как на еретика. — Какая еще борьба?
Семенов потряс листком с распоряжением ЦК КПСС «О создании Комиссии по развитию борьбы каратэ-до при Госкомспорте СССР». Я уже читал этот опус. В нем допущена масса ошибок. Например, карате упорно называли «борьба каратэ-до».
Но главное сделано. Этот листок — первый ком. Должен превратиться в лавину.
— А вот такая. Что написано в распоряжении? Так и надо называть. А то потом будут придираться.
Воробьев, тренер школы «Феномен», возмутился:
— Да мало ли что там написано? Видно же, что написали не специалисты. А если назовут балетом, тоже так прикажете назвать?
И пошло-поехало. Так и сидели, лаялись. Без обеда, без перерыва. Сейчас, во второй половине дня, все уже усталые.
Тогда Образцов предложил обсудить спорные вопросы в рабочем порядке. Это хитроумная бюрократическая уловка.
Решить все проблемы потом. Наедине со спорщиками. Все утрясти. Только после этого снова вынести на обсуждение.
— Но один вопрос надо решить сейчас, — заметил он. — Переходим к пункту девять повестки. Обсуждение кандидатур для участия в чемпионате мира. Вы все знаете списки претендентов. Есть возражения по списку?
Я оглядел собравшихся. Около двух десятков человек. Все сидят за длинным полированным столом в центре кабинета. Крепкие подтянутые мужчины. Сразу видно, что спортсмены.
Моя фамилия уже есть в списке. Так же, как и фамилия Щепкина в качестве моего тренера. Будет ли кто-то возражать?
Лавров поднял руку. Ну, конечно. Как же без тебя? Мои старые враги. Клуб «Белый лотос».
— Да, я возражаю, — заметил он. — В списке есть Ермолов и Щепкин. А вы предлагаете ввести их в руководящий состав. Это же прямой конфликт интересов. Как члены федерации могут участвовать в чемпионате?
Снова поднялся шум и гвалт. Я поймал вопросительный взгляд Образцова. Кивнул ему. Ладно, тоже рассмотрим отдельно.
Образцов снова постучал ручкой по столу.
— Хорошо, этот вопрос тоже рассмотрим в рабочем порядке.
Совещание закончилось через полчаса. Следующее назначили через три дня.
Но уже сейчас понятно, чем закончится. Лавров настаивал на отборочном турнире. Утверждал, что в этом году турниры еще не проводили. Большинство участников совещания согласились.
Я с облегчением вышел из здания Спорткомитета. Чтобы прийти в себя после душного кабинета, прошелся по Лужнецкой набережной. Здесь и находилось здание комитета. Я вдыхал морозный воздух и смотрел на скованную льдом Москву-реку.
Ладно. Все равно пробьюсь на чемпионат. Не мытьем, так катанием. Они не посмеют оставить меня.
Решил так и отправился в спортзал. Я как раз успевал к встрече с оперативниками.
Прибыл через полчаса. Успел вовремя. Мои занятия с оперативниками никто не отменял. Только разрешили совмещать с другими учениками в один день. Главное, чтобы никто не видел.
Состав группы с Нового года поменялся. Почти полностью. Из пятнадцати человек остались только трое.
Но сегодня пришли четырнадцать сотрудников. Все, как на подбор, рослые и крепкие, с короткой стрижкой и большими круглыми головами. Двое здоровяков с кулаками размером с арбуз. Все незнакомые.
— Приветствую, кубинец, — прогудел один, когда зашел в зал. Выше меня на две головы. Плечи тоже широченные, в дверь не проходит. — Я наслышан про твои подвиги на Кубе. Сможешь повторить?
Я посмотрел на смутьяна. Глаза холодные, маленькие и неподвижные. Одет в камуфляж, просторные зеленые штаны и футболку. На запястье длинный извилистый шрам.
Он явно из задир. Из тех, кто любит устроить заварушку. Самый трудный ученик в классе. Как был в школе таким. Так и остался.
И еще он хочет устроить мне проверку. На прочность, так сказать. Ну что же, хорошо. Это даже полезно. Как раз, покажу новичкам, на что я способен.
— Тебя как зовут? — спросил я.
Здоровяк оглянулся на других учеников. Усмехнулся. Потому что увидел, что они тоже ухмыляются.
— Я Слон, — ответил он гулко. Своим
