Сжимая рецепт в руках, выхожу из кабинета и собираюсь уже уехать, как вижу на втором крыльце клиники маму. В халате и с… сигаретой во рту.
Подхожу к ней и нахмурено смотрю на неё, не понимая, что она здесь делает.
— Мам…
— Катя, — отбрасывает сигарету. — Что ты здесь делаешь?
— У меня тот же вопрос, — тяну, оглядывая её.
— Я… Я… Я была на аборте, — признаётся и её глаза наполняются слезами. — Карим меня заставил. Он сказал, что ему не нужны дети от меня… от кукушки, как назвала меня твоя подруга, — ревёт. — Вот чего ты добилась своими рассказами подругам. Того, что я потеряла вторую свою крошку. Ты этого хотела?! — хватает меня за ворот рубашки. — Добилась своего?! — кричит на меня, пугая.
— Мам, я не… — шепчу, смотря в её бешеные, больные глаза.
Бедная!
Как же ей сейчас больно… потерять малыша…
Карим! Я убью его!
Вырываюсь из её хватки и сбегаю. Домой. К этому уроду, который такое сотворил с моей мамой. Я ему сейчас всё выскажу!
Изменяет ей! И требует аборт от неё!
Урод!
Сам не лучше! Убить невинную душу! Маленького ребёнка, который ещё не видел свет...
— Что ты сделал с моей мамой, урод! — ору, ворвавшись в его кабинет.
— Сделал то, что должен был, — спокойно отвечает, перекладывая бумаги со стола в сейф.
Делает вид, что даже не замечает ни меня и моего настроя убить его за то, что он сделал с моей мамой.
— Мне не нужны дети, — бросает он через плечо, но даже не видя его лица, я чувствую его недовольство тем, что я ворвалась в его кабинет и потревожила Его величество. — Мне не нужны маленькие, орущие люди в моём доме. Работать мешают.
— Ты её насильно заставил сделать аборт! — кричу, не сдерживая себя. — Она не хотела! Не хотела! Ты видел, что ты с ней сделал?
— Уходи, Екатерина! — наконец поворачивается ко мне, перейдя на деловой тон. — Я сразу предупредил твою мать, что мне не нужны дети.
Мой отчим — жестокий, злой, грубый и жуткий хам, которого вытерпеть почти невозможно. И всё же я думала, в нём есть что-то человеческое.
Я ведь помню, каким он был в нашу первую случайную встречу. Помню его завораживающий взгляд, который пропал, стоило нам узнать, что мы не случайные незнакомцы, пропустившие через себя одну жаркую страстную ночь вместе, а отчим и падчерица.
Но своим поступком он доказал, что у него нет сердца, человечности и жалости. Бесчувственный робот! Сноб!
— Не уйду, пока ты не позвонишь в клинику! — с вызовом кидаю, хотя что он сейчас изменит своим звонком. — А что, если бы беременной оказалась не только мама, но и кто-то другой? — вздёргивая бровь, спрашиваю не просто так.
И снимок УЗИ в заднем кармане джинс, прожигающий кожу ягодиц через ткань, тому свидетельство. Тринадцать недель. Одноплодная беременность.
От него.
От мужчины, которого должна называть «папочкой» после брака с моей мамой.
От мужчины, которого ненавижу всем сердцем.
Ненавидела...
— Повторяю, что мне не нужны дети ни от собственной жены, ни от других женщин. И если кто-то из них окажется беременным — незамедлительно отправится на аборт. Твоя мать уже однажды его сделала сама. Во второй раз не смогла. Я помог.
Встаёт из-за стола и размеренной походкой направляется ко мне.
— К чему всё это, киса? — задаёт вопрос, остановившись в нескольких сантиметрах от меня. — Ты разве хочешь это? Чтобы я навсегда оказался привязан к твоей матери? — обхватывает рукой мою талию и прижимает к себе, не сводя взгляда с моего лица.
— Не трогай меня! — пытаюсь оттолкнуть его от себя, но он скала, которую мне не сдвинуть и на миллиметр.
Его руки опускаются мне на ягодицы, заставляя сердце остановиться, когда он нащупывает фото УЗИ.
Перестаю брыкаться, рукой накрывая карман, не давая ему узнать, что именно за вещица привлекла его внимание.
И почему я не выложила его дома? Зачем взяла с собой?
Потому что люблю эту кроху во мне. И хочу каждую минуту смотреть на этот снимок, что так много значит для меня. Хочу всегда видеть мою маленькую радость.
Малыша, которого могу потерять так же, как и мама.
Потому что его отец — монстр! Чудовище!
Карим убирает мою руку, даже не отреагировав на мои попытки не дать ему это сделать.
— Что это? — спрашивает, ловким движением пальцев достав снимок. Пару секунд смотрит на него, а затем возвращает пылающий огнём взгляд мне. — Что это?! От меня?!
Его тон не обещает мне ничего хорошего.
Надо бежать!
Бежать как можно дальше!
— Нет, — пищу. — Он не твой… Мой!
— Катя… я же сказал тебе принять таблетку! — рычит, с ужасом глядя на меня. — Я не хочу! Не хочу, чтобы ты была беременна! Не от меня! — обхватывает моё лицо руками. — Сделай аборт! Тебе этого не надо… Ты молодая ещё! Родишь!
— Не подействовала твоя таблетка, — говорю сквозь слёзы. — Не будет аборта! Не сделаю! Срок уже большой! Не делают у нас аборт на таком.
— Чёрт! — хватает меня за руку и тащит к машине. Пихает в неё и везёт в клинику, куда пару часов назад отвозил мою мать на аборт. Повторяет свою историю.
На ресепшене просит, чтобы нас принял какой-то мужчина и ведёт меня к нему, несмотря на мои нескончаемые слёзы и мольбы, что не надо этого делать.
Врач меня осматривает и выносит тот же вердикт, что и мой медик. Одноплодная беременность. Тринадцать недель. Аборт запрещён. Плод развивается согласно сроку. Никаких отклонений от нормы. Но мои анализы и показатели ему тоже не понравились. Выписал те же препараты, что и мой гинеколог.
— Аборт совсем нельзя сделать? — продолжает о своём Карим, спрашивая врача.
— К этому нет показаний.
— А если… сделать показания? — говорит и, кажется, слова даются ему с трудом.
— Нет! — настойчиво отвечает врач, недовольно смотря на отца моего ребёнка.
