Я молчала.
— Полина, вспоминала? — чуть надавил на затылок.
— Нет, — это была полуправда, полуложь.
Глеб внезапно отпустил меня и сделал шаг назад, его руки сжались в кулаки, желваки заходили ходуном, он резко развернулся и вышел за дверь.
Я без сил опустилась на стул, меня колотило от сумасшедшего коктейля страха и возбуждения. И, наверное, до меня только в этот момент дошло, что как прежде больше не будет.
11Прошло пять дней, а Глеб больше так и не появлялся, не звонил, не приходил — казалось, вообще исчез из моей жизни. На следующий день после его появления на пороге моего магазина я находилась в состоянии предвкушения, страха и ожидания. Это был мой второй рабочий день. На каждый звон колокольчика на входной двери я вскидывала судорожно глаза. Ждала, что вот-вот появится он. Ждала с каким-то мазохистским трепетом и страхом. Я молилась, чтобы он забыл сюда дорогу и меня. Но в глубине надеялась, что этого не произойдет. Я чувствовала, что мое жизненное болото наконец-то всколыхнулось, наконец-то перестало тянуть в свою мерзкую, липкую трясину и подало признаки жизни, выталкивая меня. Но вот куда выталкивало, этого понять не могла. Одно знала точно — если я позволю, если он появится, если заберет с собой, то я попаду далеко не в райские кущи, это скорее будет ад, во всем его некрасивом, гнилом и опасном проявлении. Но меня тянуло, как, наверное, тянет тех самых глупых насекомых на огонь.
Не появился он и на второй день, к четвертому я постаралась убедить себя, что все закончилось, не стоит ждать и напрасно нервничать. Нужно сосредоточиться исключительно на семье. Мой муж так и не обратил внимание на то, что со мной происходит. Да он просто не заметил. Интересно, как давно я стала ему настолько безразлична, что сравнялась с мебелью в нашем доме? Пять, шесть лет назад? Он не обращал внимание на то, что я стала задерживаться на работе и даже подменилась с напарницей, взяла дополнительные дни. Что постоянно смотрю в телефон, тогда как раньше могла его забросить и не обращать внимания целый день. Что стала менее разговорчива и улыбчива. Это все прошло мимо него, в параллели. Наверное, когда он вернется через две недели, а я приду в себя, все наладится, и я не буду так придирчива к нему. Меня стало раздражать в нем то, на что я раньше не обращала внимание.
— Славик, выброси ты эту футболку, она уже по швам расходится от старости, вся вытерта. У нас половая тряпка лучше, чем это.
— Да какая разница, дома ведь.
— Тебе одеть больше нечего?
Почему-то вспомнился тот, другой, холеный, с древесным запахом. Глеб уж точно не оденет такое, да он наверное и представление не имеет, что одежду можно заносить до такого состояния! — ну вот, опять мысли о нем. Хотя я уже начала привыкать к ощущению такого душевного раздрая.
Славик же пожал плечами и снова уткнулся в экран телефона, что-то увлеченно просматривая на ютубе.
Он не смотрел какие-то тупые передачи из серии комедийных, нет. Он смотрел научные или практические: «как починить розетку собственными руками», «как установить замок», «великое переселение народов» и так далее. Только вот розетка так и болтается — до конца не прикручена, плинтус отошел — надо починить, кран на кухне течет. На все мои просьбы починить, привинтить, сделать, он говорит: «в выходной», — и так неделя за неделей, месяц за месяцем и ничего не меняется.
Наступил день проводов моей семьи к бабушке. Приехали на вокзал за сорок минут до отправления, на всякий пожарный, мало ли что, уж лучше на месте подождать, так считал муж, ну а я и не сопротивлялась. Мне казалось, что даже выход с чемоданами из дома — это уже путь к таким необходимым мне свободе и одиночеству. Катюша подпрыгивала в радостном возбуждении, в предвкушении приключения.
— Мама, ты раскраску положила? — обратилась ко мне, дернув за рукав.
— Положила, милая, — улыбнулась я, и провела рукой по ее мягкой шапке с помпончиками.
— Мама, а книжку, которую мы не дочитали?
— Да, — улыбнулась.
Катюша удовлетворенно кивнула, переключаясь на лицезрение прибывающих поездов.
— Слава, приедешь, не забудь маме лекарства сразу передать, я там все подписала, — наставляла я.
— Хорошо, — кивнул он.
— Обедать будете — яйца с курицей вначале скушайте, а то провоняют еще.
— Да не волнуйся ты так! Не в первой же, — улыбнулся он.
— Поезд номер … прибывает на путь…, - раздался еле слышный голос в динамике. И почему они на вокзалах так тихо говорят? Как заговор какой-то, чтобы кто-нибудь не услышал и обязательно опоздал.
Прибыл поезд и мы пошли вдоль перрона, выискивая вагон номер восемь.
Наконец-то вещи размещены. Катюша тут же залезла на верхнюю полку и достала раскраску.
Мы с мужем продолжали переговариваться.
— Мама, а что такое «не брать»? — не отрываясь от раскраски, спросила доча.
— В смысле? — напряженно уточнила я.
— Я утром, пока ты спала, телефон взяла твой, мультик посмотреть про принцессу, а там написано «не брать», — как могла объяснила она.
— Я…эм. наверное, спам так назвала… — где она нашла его номер телефона? Написано? Она сказала "написано"? В журнал звонков доча не зайдет, значит…
— Пять минут до отправления. Провожающие, покиньте вагон, — прокричала проводница, выдернув меня из размышлений.
— Ну все! Я пошла. Слав, приедете — позвони.
Поцеловала Катенка на прощание, чуть неуклюже супруга. И двинулась на выход.
Вышла на перрон, подошла к окну, где их места, Катюша неистово махала, я с оптимистичной улыбкой махала в ответ. Но как только поезд тронулся, улыбка сползла с моего лица, сменившись маской усталой, замученной женщины. Быстро достала телефон, обнаружила пропущенный в 0.25 «Не брать!». Сердце хаотично забилось, губы дрогнули в улыбке, тут же нахмурилась. Звонить ночью? Да что себе позволяет этот мальчишка? А если бы муж взял трубку? Только одна мысль об этом заставила нервничать. А следом увидела…это что? Исходящий звонок на «Не брать!» в 8.21 утра, посмотрела — общение 0 минут 1 секунда, наверное не успел ответить или автоответчик сработал. Раз не перезвонил, просто не увидел, что с моего номера звонок был, — так успокаивала я себя, подходя к автобусной остановке.
