Рутаганира — это «переходный персонаж».
В тюрьме он находит новый смысл жизни и из подстрекателя к войне превращается в пацифиста. Трансформация Рутаганиры говорит о том, что даже убийцы тоже люди и имеют право на шанс исправиться. «Из сюжета следует, что каждый может совершить преступление, — говорит Вайсс. — “Они не монстры”, или, поскольку аудитория на 90% состоит из хуту, скорее “Мы не монстры”». Даже если пока никто не готов простить своих соседей или себя — слушатели «Новой зари» могли представить себе, что это в принципе возможно.
Во всяком случае, таков был замысел. Мы бы не узнали о влиянии радиосериала, если бы не инициативный молодой психолог. Бетси Леви Палюк, студентка магистратуры Йеля, в то время изучала пагубный эффект пропаганды и вдохновилась идеей, что ее можно использовать и в благих целях тоже. Услышав от Вайсса про «Новую зарю», она немедленно предложила измерить ее влияние, будучи в блаженном неведении о колоссальных временных затратах на такой проект[176]. «В таких случаях чем меньше знаешь, тем ты храбрее», — вспоминает она. Вайсс согласился, и Палюк начала планировать один из самых креативных психологических экспериментов за несколько десятков лет.
До общегосударственной трансляции «Новой зари» Палюк по всей стране организовала «вечера прослушивания» в деревнях, сообществах выживших и тюрьмах для виновных в геноциде. В одних группах она включала «Новую зарю», в других — мыльную оперу с упором на здоровье. Как в клинических испытаниях, только вместо лекарства — сюжет (это приятнее, чем глотать таблетку). Палюк позаботилась о том, что на ее вечерах все было как на традиционных руандийских радиовечеринках: все собираются вместе и потягивают напитки. По окончании эпизода слушатели танцевали, обсуждали персонажей и выступали в их защиту. «Все самое главное происходит после передачи», — записала однажды вечером Палюк в полевом блокноте.
Она установила, что по сравнению с другим сериалом «Новая заря» повышает эмпатию у слушателей с обеих сторон трагедии в Руанде. «Люди эмоционально и искренне сочувствовали персонажам», — вспоминает Палюк.
Даже размышления о персонажах «Новой зари» пробуждали эмпатию. В одном остроумном эксперименте психологи сделали аудиозапись речи актрисы, игравшей Батамуризу, о примирении. Прослушавшие ее руандийцы продемонстрировали больше доверия к согражданам других национальностей по сравнению с теми, кто прослушал запись речи неизвестного актера[177].
В исследовании Палюк «Новая заря» не изменила прошлое. Слушатели, к примеру, не стали лояльнее к браку между хуту и тутси. Однако интересно, что радиосериал создал у людей впечатление, что окружающие согласны с примирением. По такой схеме обычно действуют СМИ: сначала убеждают людей в том, что все вокруг думают иначе, и только потом пытаются воздействовать непосредственно на ценности каждого. По мнению Вайсса, именно это произошло в Руанде. «Здесь общество во главе угла. Люди не выражают личное мнение без оглядки на окружающих».
Согласно результатам Палюк, «прививка “Новой зари”» уменьшила страх и гнев руандийцев. Вскоре это лекарство получала вся страна. К удивлению Вайсса, «Новая заря» стала самой популярной радиопередачей в истории Руанды. Несколько эпизодов прослушали 90% граждан. Многолетний эфир насчитывает ряд примеров коллективного исцеления. Через несколько сезонов Батамуриза и Шема женятся, примиряя сообщества Буманзи и Мухумуро. Свадьбу инсценировали и записали на стадионе Амахоро в Кигали. Десятью годами ранее здесь нашли приют десятки тысяч беженцев тутси. А теперь они собрались на празднование вместе с хуту.
«Новая заря» помогла людям пережить тяжелое время. Во время заседаний «гакака» многие жертвы описывали происшедшее сквозь призму сюжета сериала. «Они рассказывали о реальных участниках реальных событий, но оперировали именами персонажей, — вспоминает Палюк. — Например, “она как Батамуриза”, то есть хочет мира, или “он как Рутаганира”, то есть разжигает рознь. Это помогало рассказывать о трагедии… и роли в ней других людей без прямых обвинений. Сюжет дал им выход из затруднительного положения».
Палюк ни в коем случае не думала, что мыльная опера заставит руандийцев забыть про травмы геноцида, но полагала, что она поможет исцелению. «Не сказала бы, что радиосериал привел к истинному прощению или примирению, но надеюсь, что он хотя бы направил мысли людей в это русло».
Самое удивительное в деятельности организации «Жизнь после ненависти» то, что они не считают единственной задачей избавление своих членов от ненависти к чужакам. В первую очередь им старались привить сострадание к себе. Сходным образом театр и художественная литература помогают зрителям и читателям переосмыслить собственную жизнь, глядя на нее глазами персонажей, — особенно если герои тоже что-то меняют в своей судьбе.
Группа «Изменение жизни с помощью литературы» была задумана в 1990 году во время теннисного матча двух рассерженных Бобов. Боб Векслер, профессор английского из Университета Массачусетс-Дартмут, считал, что инжиниринг и компьютерные науки вытесняют литературу на обочину. Но каждый семестр он наблюдал, как студенты постигают смысл жизни на страницах классики. «Я подумал, что надо как-то показать, что литература все еще способна менять жизнь к лучшему».
У Боба Кейна, судьи из Массачусетского районного суда Нью-Бедфорда, тоже была причина для недовольства. На скамью подсудимых раз за разом садились одни и те же люди, обвиняемые в одних и тех же преступлениях. Сплошное дежавю. Бюро статистики правосудия недавно подсчитало, что в 2005 году более четырехсот заключенных вышли на свободу, а в 2008-м почти две трети из них снова были под арестом[178]. Данные наводят на мысль, что, однажды попав в поле зрения правосудия, выйти из него очень сложно.
Два друга детства поделились своими соображениями, и Векслер предложил провести необычный эксперимент: Кейн выберет заключенных и сократит им срок при условии, что они вступят в книжный клуб Векслера. Кейн сразу же согласился («Это было гениально») и попросил Уэйна Сен-Пьера, инспектора по надзору за условно освобожденными, найти кандидатов.
Трое оговорили ряд условий. У будущих членов клуба должен быть длинный список правонарушений и высокий риск рецидива. «Ищи самых отпетых», — сказал Векслер. Заключенные подтверждали, что умеют читать, отвечая Сен-Пьеру на вопросы по прочитанному абзацу из National Geographic. Предложение Кейна повергло некоторых преступников в нерешительность. «Они знали, что такое тюрьма, — вспоминает Векслер, — но многие не читали книг и не бывали в университетском городке». Однако в итоге почти все согласились, и первая группа «Изменения жизни» стартовала.
Встречи проходили раз в две недели по вечерам в помещении Университета Массачусетс-Дартмут. В группе обсуждали, например, «Старик и море» и «Ублюдок из Каролины» (Bastard out of Carolina) — истории о риске, утратах и искуплении. После первого занятия к группе присоединились Сен-Пьер и Кейн. Преступники обсуждали литературные произведения с судьей, который их посадил, и с инспектором, который мог отправить их обратно в тюрьму. Чтобы этого не произошло, они должны были самостоятельно брать заданные для чтения книги в библиотеке, читать их
