мужчиной.
– Тогда как я изначально – полный псих? – вздергивает бровь Кирилл.
– Ты сам это сказал. Доел? Мне уже пора возвращаться в офис.
К счастью, Кир не стремится к тому, чтобы развить поднятую за столом тему. И мои несуществующие планы на вечер он тоже больше не комментирует. В машине мы по большей части молчим. Но я никак не могу отделаться от мысли, что его покладистость – часть какой-то большой игры, и что в реальности он так не чувствует. Эта мысль совершенно не дает мне расслабиться. Параною, что сопляк только и ждет, когда я потеряю бдительность. А вот хрен тебе, мальчик!
Остаток дня разгребаю рутину и гоню от себя воспоминания о минувшей ночи, а они настигают меня в самых неожиданных ситуациях. Чертовщина какая-то! Не признайся Кир в том, что каким-то образом все это время контролировал мою жизнь, я бы наверняка позволила ему себя трахнуть. Более того – я хотела этого. Безумно хотела. Мое тело и сейчас стремится к нему каждой клеткой. Вопрос – как долго в сложившихся обстоятельствах я смогу оттягивать неизбежное. Моя единственная опора сейчас – вбитые в голову установки. Но они настолько хлипки, что сопляк своей бешеной энергетикой сметет их без усилий.
К концу рабочего дня мне на почту приходит письмо с иском, который поправили спецы Мещерякова. А следом и он перезванивает, сообщая довольно обнадеживающие новости – по нашему делу уже дали кому надо отмашку. Суд пройдет быстро, и решение будет, конечно же, в мою пользу. Он гарантирует.
– Спасибо! Спасибо вам!
– Да что я? Кирилла Викторовича благодарите.
Да. Я знаю. Меня рвет на части эта гребаная амбивалентность. С одной стороны, Кирилл – причина всех моих несчастий. С другой – я страшно благодарна паршивцу за то, что он пытается все исправить. Странными методами, да. Но вот такой он человек. И что мне с этим делать, я ума не приложу.
Конечно, в таких условиях ни о каких посиделках с подругами даже речи не может быть. Хватаю сумочку. Бегу мимо охранника – мощного сорокалетнего мужика с боевым опытом. Да-да, у нас в офисе профессиональная охрана, вряд ли бабуля-вахтерша справилась бы с наплывом желающих испортить жизнь сотрудников.
– Анют, тут тебе кое-что оставили.
– Кто оставил?
– Мальчик, с которым ты ходила на обед.
Меня царапает это «мальчик». Чувствую себя извращенкой, хотя Кириллу двадцать два. И если уж кто кого совращает, так это он меня, но никак не наоборот.
В растерянности смотрю на брелок автосигнализации.
– Что это?
– Не ко мне вопрос, – разводит руками охранник. – Меня просто попросили передать.
– Ладно.
Забираю ключи и с колотящимся от необъяснимого предвкушения сердцем выхожу за дверь. На забитой битком, несмотря на довольно позднее время, парковке машины стоят на любой вкус. Нет только моей старушки, которую, уверена, я оставила как раз вот под этим столбом. Примерно догадываясь о том, что происходит, жму на сигналку. В ответ мне хищно подмигивает новенькая бэха. Шумно выдохнув, заставляю себя открыть дверь. В салоне жарко и влажно, как в сауне. Одной рукой я принимаюсь нажимать на все подряд кнопки, чтобы разобраться, как включить кондиционер, другую, с зажатым в ней телефоном, прикладываю к уху.
– Привет, Аня. Что-то случилось?
– С чего ты взял, что что-то случилось?
– Ты звонишь мне первой, – с намеком отвечает сопляк. – Так что произошло?
– Мою машину угнали.
– Видно, дела в нашей стране совсем плохи, раз кто-то позарился на твою развалюху, – смеется гаденыш.
– А потом произошла еще более странная вещь. Мне передали ключи от новенького кроссовера.
– И как? Тебе понравился подарок?
– Очень. Но я не могу его принять и хочу назад свою развалюху.
– А почему не можешь?
– Потому что это очень дорогая вещь. Не хочу обрастать долгами.
– Мой подарок ни к чему тебя не обязывает. Это моя благодарность за вчерашнюю ночь. Самую лучшую ночь в моей жизни.
Кирилл говорит это на полном серьезе, и у меня перехватывает дыхание, а в груди начинает противно ныть.
– Это слишком, Кирилл.
– Я взрослый мальчик, Аня. Давай эти вопросы я буду решать сам. В конце концов, они касаются твоей безопасности. Да и вообще! У меня тонкий расчет. Вы ж с подружками наверняка будете мыть мне кости? Так вот тачка добавит мне очков в их глазах, – шутит.
– Как будто тебе не плевать на мнение моих подружек, – фыркаю я, опуская гудящую голову на сложенные на руле руки.
– Мне не плевать на тебя. Просто смирись. Я буду дарить тебе дорогие подарки. Могу себе это позволить. Так когда нам тебя ждать домой?
Кирилл специально говорит «нам», давя на чувство вины перед дочкой. Дескать, что это за мать такая, которая после долгой разлуки с ребенком предпочитает его общество подругам? Может, он ей не так уж и нужен? Ребенок… Чертов манипулятор!
– Я буду где-то через час, – сдаюсь я и, чтобы Кир там себе ничего не надумал, язвительно добавляю: – Если, конечно, разберусь со всеми этими кнопочками.
– А что, встреча с подругами отменилась?
– Как видишь, – шиплю я, по привычке обороняясь. Вот только Кирилл не собирается на меня нападать. Вместо этого он тихо замечает:
– Спасибо, Аня.
– За что?
– За то, что уступаешь. И принимаешь меня таким, как я есть. Ты единственная, кто так ко мне относился.
– И это главная моя ошибка, Кирилл. Моя жизнь сложилась бы гораздо счастливее, будь я злой мачехой, – усмехаюсь, даже не пытаясь скрыть сочащуюся из ран горечь.
– Если бы это было возможно, я забрал бы твою боль на себя, – убитым голосом шепчет Кир. И такая мука звучит в его обычно равнодушном голосе, что не поверить ему невозможно. Меня бросает то в жар, то в холод. Жалко всех. Мальчишка ведь тоже не виноват, что его так на мне заклинило.
– Ладно. Буду выезжать.
– Аня…
– М-м-м?
– Езжай осторожно. Я… В общем, без тебя это все не имеет смысла.
– Хорошо.
Он ведь мог не только машину мне поменять, но и нанять для меня водителя. Кириллу явно пришлось над собой поработать, чтобы смириться с тем, что я вожу сама. Должно быть, это звучит чудовищно, так, будто я, уподобляясь своим подопечным, ищу ему
