мотив, а потом пропел:
Вверх таких не берут, и тут
Про таких не поют.
Альберт задумчиво вздохнул и махнул рукой:
— И что только Ленька нашел в этой Акининой, в пустоцвете этом? А ведь Леню любит Рая, и все тут об этом знают.
И он рассказал Мезенцеву о Рае Гусевой, студентке из медицинского института. Поговаривали, что она в альпинистскую секцию записалась, чтобы быть подле Березуцкого. И теперь вон мечется по турбазе, беспокоится, где Леня и не стряслась ли с ним беда. «Да и мы думаем — уж не случилось ли чего?» — проговорил Альберт.
Рая, меж тем, узнав, что Мезенцев едет в город, стала его упрашивать взять ее с собой. Федя мельком глянул на нее — фигурой она выдалась угловатой, лицо некрасивое. А глаза большие, хорошие — вот-вот расплачутся.
— Поехали! — торопливо сказал Федя.
Но тут прибежал запыхавшийся радист и, путаясь, передал Мезенцеву сообщение от Микушева. Что случилось, Федя толком не понял, но одно он определил ясно — зеленую «Волгу», которая может появиться здесь на дороге, надо задержать. Он извинился перед Раей, что так случилось и что взять ее с собой не может, завел мотоцикл, уселся на седле и, крепко ухватившись за руль, помчался по тряской горной дороге.
Проехав с полкилометра, он с высоты увидел эту развилку и, напряженно всматриваясь, разглядел внизу на дороге машину зеленого цвета, но то был самосвал, а похищать самосвал вряд ли кому в голову придет. Вообще-то, горная дорога здесь почти пустынна, изредка лишь промелькнет машина, вот как этот самосвал. Промелькнет, и опять тишина...
Ну вот и развилка. Здесь одна дорога поворачивала в горы и где-то километров через пятьдесят смыкалась с большим шоссе, а вторая дорожка вела на турбазу. И поскольку по этой второй дороге Федя приехал, то оставалось лишь предположить — либо зеленая «Волга» миновала развилку, либо еще где-то на пути к ней. Надо ехать навстречу, что Федя и сделал. Он круто развернул мотоцикл и помчался по дороге.
Высоченные вершины вздымались по обе стороны. А вот и самый опасный участок — крутой разворот над пугающе-глубоким обрывом. Дальше — совсем легкая езда. Дальше дорога ровно, будто след от трассирующей пули, чиркнула вдоль равнины. Но странное дело — прямая на равнине дорога, казалось, и у обрыва не сворачивала в сторону, а устремлялась прямо, создавая впечатление, что над пропастью перекинут мост. В этой иллюзии и заключалась опасность для шофера-новичка.
Федя медленно проехал у обрыва и облегченно вздохнул — пронесло и слава богу! За поворотом, недалеко от пропасти, он остановил мотоцикл, потому что услышал гудение. Огляделся. Сзади обрыв, а перед ним простиралось спокойное и ровное, как стол, плато и на нем прямая линия дороги на горизонте, смыкающаяся с горами и словно уходящая в туннель, хотя никакого туннеля не было, как и здесь, у обрыва, не существовало моста. Лишь в одном месте плато пересекал неглубокий сухой ручей, со стороны которого доносилось гудение. Оно нарастало, и вот Мезенцев увидел, как задрав нос, выскочила на пригорок машина и понеслась навстречу ему.
— Стой! — закричал Мезенцев и, развернув мотоцикл поперек дороги, соскочил с него, закричал сильнее и замахал руками.
— Сто-ой!
Но зеленая «Волга» набирала скорость, шофер сигналил изо всей мочи. Федя увидел номер ТНЖ 07-53 и побледнел. Он глядел на мчавшуюся на него машину, но с дороги не уходил. «Волга» приближалась, отчаянно сигналя. Тогда Федя выхватил из заднего кармана пистолет и прицелился по колесам.
— Стой! Полетишь в пропасть к чертовой матери!
Он уже хотел было выстрелить, но в это время «Волга», чуть сбавив скорость, резко метнулась в сторону — видимо, шофер хотел развернуться. Вздыбив пыльное облако, машина прошипела по песчанику, дробно стуча, перескочила через груду камней и тут уже, потеряв скорость, тяжело стукнулась об огромный валун.
Подбежав к машине, Мезенцев увидел, что шофер жив. Это был парень лет двадцати трех, двадцати четырех, лицо худое, бледное, губы разбиты, над левой бровью из небольшой ссадины сочилась кровь.
С трудом открыв дверцу, Федя помог парню выбраться из машины, усадил его на лежащий невдалеке валун. И тут только он внимательно разглядел его лицо. Как он был похож, однако, на человека, портрет которого по рассказу киоскерши нарисовал художник!
— Где мои очки? Я плохо вижу, — парень близоруко сощурился на Мезенцева.
Подойдя к машине, Федя заглянул в кабину — осколки стекла валялись около сиденья.
— Разбились очки, но это ерунда. Хорошо, что сам цел остался, — сказал Федя, поднимая пустую оправу. — Почему не остановили машину, когда видите, что перед вами милиция? Чуть не снесли меня. И пришлось бы дважды отвечать — за угон...
Тут он остановился, внимательно оглядывая парня, сидевшего на валуне.
— Я не угонял машину. Она — моя, — тихо произнес парень. Вынув из кармана платок, он то и дело прикладывал его к поврежденной брови. — А вообще, лучше бы мне разбиться...
— Вы — Леонид Березуцкий? — быстро спросил Мезенцев.
— Да, я. И лучше бы мне... Почему вы загородили мне дорогу?
Лучистое солнце разгоралось все ярче над горами. Было тихо, вокруг — ни души, ни звука. Лишь дорога одиноко бежала по равнине к невидимой цели, бежала и не могла добежать. И желтый мотоцикл Мезенцева с четкой подписью на коляске — «ГАИ» выглядел как-то нелепо здесь, высоко в горах, у крутой и острой скалы, похожей на клюв огромной птицы. Чуть поодаль пусто синел обрыв и ходили там, внизу, беловатые чуткие туманы, и тишина стояла еще более настороженная, хотя Федя знал: где-то там, в нескончаемо-протяжной глубине обрыва, раздраженно мыкается средь камней река.
Федя подумал — не поставь он мотоцикл посреди дороги, быть бы там, в этой глубине, зеленой «Волге» ТНЖ 07-53, потому что развернуться бы Березуцкий на такой скорости не сумел. «А хотел ли он развернуться?» — подумал Федя и оглянулся, посмотрел поверх темно-синих гор.
— Что теперь будет с отцом? Нет, нет, это невозможно... — Березуцкий неопределенно махнул рукой. — И как все нелепо получилось... До сих пор не хочу верить!
— Чему? — спросил Мезенцев.
— Всему.
— Почему вы уехали с турбазы?
— Почему? Да потому, что мне все это надоело. Я уже не раз слышал. И на этот раз опять... когда я отдыхал в палатке, услышал разговор... Ребята меня не
