деревьев.
— Выгружаемся! — скомандовал Иван, когда пазик наконец-то остановился, и дверь раскрылась с характерным всхлипом.
Тусклая лампочка освещала одинокую дверь посреди темного ничто. Когда глаза чуть привыкли к темноте, в окружающей реальности проступило еще кое-что — высокий забор, полукруглая арка ворот с пузатенькими буквами над ней — «Гренада».
Пионерский лагерь? Серьезно?
Даже, кстати, что-то знакомое. Кажется, я в каком-то босоногом детстве в этом лагере даже был. Разок. Родители кого-то из друзей подогнали путевку. Остальные свои лета я проводил в другом лагере, «Березка». Для детей медработников.
Иван постучался в будку рядом с воротами, о чем-то переговорил с ее обитателем. Дверь открылась, изнутри пахнуло уютным теплом и запахом еды. Хмурый мужик оглядел нашу притихшую компашку, коротко кивнул и махнул рукой. Мол, заходите. А сам направился к воротами и принялся колупаться с замком на цепи.
«Гренада» отличалась от других-прочих лагерей своей всесезонностью. То есть, оживала эта территория четырежды в год — летом и во время зимних, весенних и осенних каникул. Правда в холодные времена сюда попадали какие-то очень уж везучие дети, потому что теплых корпусов тут было всего два — трехэтажный, похожий на типичный советский санаторий, и одноэтажный деревянный, который в проекте явно задумывался как сказочный терем. Вот как раз к нему мы и направлялись — его освещенные окна служили для нас в маяком посреди леса, полного призрачных отрядных домиков, беседок и спортивных площадок. Махина трехэтажки осталась по правую руку.
— Итак, объясняю диспозицию! — объявил Иван, когда мы все втянулись из зябкой ноябрьской ночи, в теплую прихожую. — Спать в нашу с вами сегодняшнюю программу не входит, так что спальни я вам показывать не буду. На случай, если кто-то вдруг начнет срубаться, прямо в гостиной предусмотрены несколько матрасов. Удобства — прямо по коридору, обозначены пасторально — писающим мальчиком и писающей девочкой. Алкоголь можно, но в умеренных количествах, только если для пользы дела, а не как самоцель.
— Иван Алексеевич, а вы же обещали родителям, что с режимом все будет в порядке, — хитро спросила девочка-школьница. Каноничная такая, даже с двумя косичками. Немалую смелость надо иметь, чтобы носить такую прическу, когда все ровесницы уже вовсю превращают челку начесом в спутанный колтун и заливают сверху литрами лака для волос.
— Поэтому я и не уточнял, какой именно порядок я имел в виду, — подмигнул Иван.
— А вы уже объясните, что от нас требуется? — этот вопрос задал парень в джинсах и олимпийке. Рыжий. Все лицо покрыто ровным слоем веснушек.
— Всенепременно! — Иван широко улыбнулся и обеими руками указал нам направление в сторону двустворчатой двери. Закрытой пока что.
«Забавно», — подумал я, оглядываясь. — «Раньше думал, что ностальгия — это что-то про не в меру образованных эмигрантов, фальшиво тоскующих по родным березкам, хрустя французской булкой в каком-нибудь парижском Монмартре. А сейчас я вдруг разулыбался до ушей, глядя на пришпиленную к фанерному стенду стенгазету „Колючий случай“, на чуть покосившуюся надпись „Всегда готов!“ и фанерный пионерский значок размером с фасад собачьей будки. Вроде бы, пионерская организация больше не существует? Ее же в сентябре официально распустили, смотрел что-то такое по телевизору… Должны были торжественно снять всю устаревшую символику и сжечь на костровище, где обычно финальный костер смены проходит».
Ммм, костер… Воспоминания про пионерское детство накатили теплой волной. Как крались ночью мазать девчонок зубной пастой, как играли в зарницу, как строились на линейки и гоняли в футбол. Даже первый секс у меня случился именно в лагере. Такой себе опыт, конечно. Все вышло неловко, и нас еще и застукали. Первым настоящим сексом я предпочитаю считать другой случай, но факт остается фактом — первый раз «огневой контакт» случился именно в пионерлагере, из песни слова не выкинешь.
— Вова, ты что там завис? — Иван тряхнул меня за плечо.
— Да так, вспомнилось всякое, — усмехнулся я и двинул за всеми остальными «товарищами-заговорщиками».
За дверью предсказуемо оказалась отрядная гостиная, или как она там на самом деле называется? Просторная квадратная комната, с рядами полумягких стульев вдоль стен и большим столом напротив окна. Хотя стол здесь явно неродной. Он для настольного тенниса. И играл здесь роль фуршетного стола — на нем стояли тарелки с маленькими бутерами, графины с напитками, порезанные на кусочки яблоки и сложенные в пирамиды сосиски. Не то, чтобы как-то особо богато, особого разнообразия не наблюдалось. Но цель была понятна — этот стол был не для застолья, а чтобы можно было в любой момент что-нибудь перехватить. Еще стояло три здоровенных термоса. Готов был поспорить, что в них кофе.
— Ну что ж, друзья, мы наконец-то на месте, — начал Иван, когда мы расселись по стульям. Кажется, когда я был в лагере, пол никто не закрывал никакими покрытиями. Обычно были голые доски, которые нужно было мыть, когда ты дежуришь. А здесь гостиная была застелена ковровым покрытием. Правда, оно выглядело новеньким, так что может это чисто для нашего мероприятия устроили. — Прежде всего, спасибо, что согласились участвовать в этой, в каком-то смысле, авантюре. Ну и давайте я вам сейчас расскажу о формате нашего мероприятия…
Иван говорил задорно и с шутками-прибаутками. Объяснил правила и регламенты, представил двух своих помощников — Катю и Олесю. Обе они были студентками педа, их задачей было фиксировать все, о чем мы здесь будем разговаривать. Ну и еще следить за тем, чтобы закуски на столе не заканчивались.
Самих участников «мозгового штурма» было девять. Иван и одна из его помощниц ехала в автобусе, а вторая помощница и длинный кучерявый Серж ждали нас прямо здесь. Серж привез Катю на своей машине, и они подготовили место и накрыли стол.
Финальной целью всего этого действа было сформировать концепцию нового печатного издания — газеты или журнала. Программа минимум — придумать одно издание. Программа максимум — три. По одному на «рабочую группу». При этом никто из присутствующих не журналистом. И вообще не имел никакого отношения к средствам массовой информации.
Происходящее вызывало у меня любопытство, но не более. Одно дело — поддерживать связь с прессой, чтобы мелькать на страницах газет и светить хлебалом на голубых экранах, совсем другое — самому работать в газете. В конце концов, это отдельная профессия, ее нужно осваивать, на это нужно время. И желание, что тоже немаловажно. Разрываться между разными делами мне категорически не хотелось, особенно когда я только начал. Но
