банка варенья, подготовленная заботливой Стояной и остывающий чай. Девочка покосилась на баночку, стоявшую рядом с Иваном и обнаружила, что она почти пуста, от чего не удержалась от ласкового словца.
– Вот ведь жук!
– Спать меньше надо, – ехидно улыбался он. – Вот так проснешься, а в доме ни крошки. Это я все съел.
– И куда в тебя помещается, ты ведь от горшка два вершка, – усмехнулась Ада, протягивая руку к горе блинов.
– Вообще-то я вырос, – обиженно пробубнил мальчик. – Мне уже 16.
– А ты все равно коротыш, – довольная собой Аделаида запихивала в рот щедро смазанный сметаной и земляничным вареньем блин.
От чая пахло смородиной и мелиссой, она сделала большой глоток, блаженно щрумкая.
– Никакого воспитания, – вздохнул Иван. – Ты жуй, подавишься ведь, – он взял полотенчико и заботливо вытер сестренке лицо.
Его покрытое юношескими прыщиками лицо расплылось в улыбке.
– Не смейся надо мной! – Обиделась девочка.
– Как не смеяться, если ты смешно ешь? – Хихикая ответил он.
– А вот и мы! – Пронесся тоненький девичий голосок откуда-то со стороны ворот.
За голосом последовала и его обладательница. Издалека завидев Аделаиду с Иваном, она галопом понеслась вперед.
– Ада! – Кричала она на бегу.
Аделаида сидела, стараясь скорее прожевать блин, который так не хотел спускаться в желудок. Запив его чаем, она едва успела справиться с этой задачей, прежде, чем на нее накинулась малышка Виктория. Девочка была до того худощавая, что с ее матерью, казалось, их объединяло только лицо.
Вскоре показались головы Бориса, Радима, Сив, короля Василия и королевы Евы. Семья не так часто собиралась вместе, поэтому каждый такой случай был особенный. В такие моменты Ада чувствовала себя частью чего-то большего, частью настоящей семьи.
Выкарабкавшись из объятий сестры, Ада была вынуждена встать и поклониться Его и Ее Высочествам. И хоть формальности принято соблюдать везде, и всегда, здесь можно было немного отступить от обычаев. Как и поступил Василий, крепко обняв племянницу.
– А где же Воила и Житомир? – Поинтересовалась Ада.
– Скоро будут, – ласково ответил Василий. – Неужто маленькая проказница соскучилась по своим братьям?
От смущения щеки Ады покрылись легким румянцем и она поспешила сменить тему.
– Они обещали показать, где цветут васильки. Обещали научить плести венки, – констатировала она, сделав самый важный вид, на который только была способна.
– Уверен, мои сыновья не сведущи в искусстве плетения венков. Но самое красивое васильковое поле они тебе покажут, не сомневайся, – он погладил ее по голове. – Только если кое кто проявит терпение, – он подмигнул, от чего девочка заулыбалась шире собственного лица.
– И я пойду, – заявила Виктория.
– Только если будешь хорошо себя вести, – ответила Ада, чем вызвала неподдельный взрыв хохота присутствующих.
От души посмеявшись, все стали расходиться небольшими группами по своим делам: кто-то направился к беседке и налил себе добрую чашку чая, другие разлеглись на лужайке, третьи направились в дом.
– Милая, не поможешь мне выбрать платье? – Спросила Сив, обращаясь к дочери.
По мнению Аделаиды, ее мать обладала самым мягким в мире характером и самым большим сердцем. Она никогда не ругала свою дочь, не наказывала и редко в чем-то отказывала. Аделаида с ранних лет усвоила, что если не злоупотреблять добротой, то добиться можно куда большего, чем просишь. Она всегда была готова помочь матери, даже в таком нелегком деле, как выбор наряда.
Сив кружила у зеркала в своих покоях в платье, что подобрала для нее Ада. Ее огонь в глазах был заразительный, казалось, она может согреть им любого, кто коснется его. Так и Радим из пропойного гуляки стал самым верным семьянином. Такова была магия Сив – девушки, что прибыла из северных земель, чтобы сосватать свою сестру Еву на будущем короле Василии.
В комнату вошел отец Аделаиды. Он, скрестив руки, облокотился на дверной косяк и с любопытством наблюдал за тем, чем же заняты самые дорогие женщины в его жизни.
✶✶✶
Сон остается сном. Каким бы счастливым он не был и как бы тяжело не было возвращать в настоящий мир, того требует жизнь. Ведь здесь настоящие люди, живые. Они нуждаются в ней больше, чем умершие. Она должна позаботиться о них.
По щеке Аделаиды прокатилась скупая обжигающая слеза. Сердце горело от тоски. Как жаль, что ее девочка Ана никогда не увидит тех дней.
– Не стоит об этом жалеть, – теплый мужской голос откуда-то из-за спины.
Это заставила Аду резко обернуться и одарить гостя потерянным взглядом.
– Не смотри на меня так, – ответил он на этот жест. – Да, я знаю, о чем ты думаешь.
– Ты что здесь делаешь? – Пробубнила Ада недовольным голосом.
– Сплю, – коротко ответил он. – Точнее спал, пока тебе не начал сниться кошмар. Пришлось вмешаться.
– Так это твоих рук дело? Но откуда ты уз, – она не закончила фразу, тут же отдернув себя.
Ей не хотелось с ним об этом говорить. Эти воспоминания слишком личные и не было совершенно никакого интереса доверять их кому-то.
– Тебе пора, – коротко отрезала женщина.
– Ну нет, это ведь наше семейное ложе, – возмутился Виктор.
– Это моя кровать, – она сделала акцент на слове «моя».
– Жестокая ты женщина, Аделаида Духовете, – он сделал обиженное лицо, за которым очень старательно прятал улыбку.
– Ты явно что-то перепутал, – сурово ответила Ада.
– Но я тебя прощаю, с твоего позволения, я прилягу здесь, – он кинул подушку на пол и опустился к ней.
На этот жест Аделаида лишь закатила глаза и повернулась в другую сторону. Ей не хотелось признавать, но она была благодарна за этот сон. Словно в ее душе вновь зажглись давно угасшие огоньки. Огоньки, что пылали в глазах Сив, те самые, что всегда были маяком для ее дочери.
Глава 15.
Прошло уже четыре долгих дня с празднования Светлости. Будни вновь вернулись в привычное русло и в ближайшее время не предвиделось ни единого торжества. Можно наконец выдохнуть и побыть в кругу семьи.
Однако о спокойствии можно забыть, когда в доме настоящий раскол. Тот самый случай, когда гнетущая тишина давит, рискуя размазать по полу всех и каждого.
Так и Амелия, пребывая в смешанных чувствах от произошедшего, не находила себе места. Девушку крайне беспокоило душевное состояние Анастасии, а попытки анализа ситуации терпели крах. Ей хорошо помнилось, когда подруга впервые упомянула некую Фабиануу, тогда Амелия вовсе не поверила в ее существование, но та оказалась реальной. Хотя ей и самой было неясно почему она подвергла слова подруги сомнению. Вся эта суматоха совершенно выбила ее из колеи и, должно быть, опровергать действительность оказалось намного проще, чем принимать
