Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
продолжала оставаться тяжелой, Бобровский не сомневался, что теперь с ее исцелением проблем не будет. Всему свое время, до вечера отойдет. Голова не попа, завяжи да лежи. Больной усмехнулся и допил пиво до конца. Потом поставил бокал, наблюдая за сползавшими по его стенкам пенными остатками, и несколько секунд посидел без движений. Боль в голове по-прежнему не давала о себе забыть, хотя беспокоила не сильно. По крайней мере, не отдавала всполохами, как недавно. Значит, он выбрал верное лечение. Столь оптимистичное заключение подвигло на продолжение процедуры, и вскоре в бокал перелилось содержимое еще одной банки. Этот бокал Валерий выпил не спеша, смакуя, не сомневаясь в скором исцелении. Настроение улучшало то обстоятельство, что после вчерашней смены капитан Бобровский стал богаче на двадцать тысяч долларов. Из-за таких денег можно поволноваться и понервничать. Большие деньги, приличные, многим россиянам за такую сумму надо вкалывать несколько лет. Тому же труженику-шахтеру, например, чья зарплата в среднем по стране составляет 400 долларов в месяц, за эти деньги придется пахать 4 года.
О шахтерах Бобровский подумал чисто случайно, вспомнив недавнюю телепередачу о бастующих горняках Приморья. У тех зарплата еще меньше, всего 300 долларов, и при местных ценах цифра не просто скромная, а несовместимая с понятиями о нормальной жизни. За такую мизерную плату люди спускаются под землю, рискуют жизнью, и не только рискуют, а и погибают, особенно в последние годы, о чем также свидетельствует телевидение. И ведь бастующие требуют повышения зарплаты не до заоблачных сумм, а всего-то долларов 500 в месяц. Они не требуют коттеджей и яхт, они хотят иметь нормальный прожиточный уровень жизни. И все, и не больше, и работа будет в радость. И при этом некоторые политологи и «знатоки» русской души трубят по всему миру, что русские люди не умеют и не хотят работать… Знатоки хреновы. Собрать бы вас всех да спустить в самую глубокую шахту за 300 долларов в месяц, а через годик-другой послушать ваши байки про ленивого Ивана. Поймете, может, что трудолюбивей и работящей русского мужика нет людей в мире, а уж про русскую женщину нечего и говорить. Им при жизни памятники ставить надо.
От возвышенных мыслей Бобровскому стало даже стыдно за свои противоправные деяния. Солидная прибавка к его богатству предназначалась не ему, а государственной казне, всему народу, тем же шахтерам, а он без зазрения совести запустил руку в общий карман и опустошил его на двадцать тысяч долларов. За одну ночь. А таких ночей в трудовой биографии капитана Бобровского насчитается немало. И не у него одного. В одиночку такие дела не делаются, так что общая цифра похищенного с «Цветмета» исчисляется не десятками тысяч инвалютных рублей, а сотнями тысяч. Даже миллионами. Не приведи господь, если менты дознаются. Десятки людей пострадают, вот уж тогда головушка заболит по-настоящему, не сравнить с сегодняшним недомоганием. От этой безрадостной мысли боль в голове усилилась, и снова стало плохо. Бобровский расстроился и смотрел на пустой бокал с сожалением, разуверившись в целебных свойствах холодного пива. Выходит, зря пил. Придется глотать таблетки, иначе немудрено заболеть по-настоящему. Надо звонить Насте, узнавать, где искать аптечку и какие таблетки пить. Самостоятельно ему в аптечных снадобьях не разобраться.
Настя встревожилась не на шутку. Она не стала даже до конца выслушивать, а категорично заявила:
— Через пятнадцать минут приеду. Лежи и не вздумай никуда выходить! Все, еду.
И положила трубку, не предоставив возможности возразить. На душе у Бобровского потеплело. О нем переживают, беспокоятся… Ему даже полегчало, кажется, боль ослабела. Сейчас приедет Настя, даст лекарство, приложит ко лбу свои теплые ладони, посмотрит участливо, скажет что-нибудь ободряющее, и боль оставит его в покое. Совсем уйдет. Вот что значит родной человек, способный позаботиться, поддержать, приободрить. В одиночестве плохо даже здоровому человеку, а уж больному и вовсе. Ни воды некому подать, ни за лекарствами сходить.
Бобровский выбросил в ведро пустые пивные банки, сполоснул и поставил на прежнее место бокал и пошаркал в спальню. К приезду Насти все будет в прежнем виде, а больной находиться в горизонтальном положении. А вот пиво зря выпил, лекарство и спиртное несовместимые вещи. Настя не одобрит. Бобровский завалился на постель, укрылся одеялом и стал ждать.
Настя появилась минут через двадцать. Бобровскому показалось, что в квартиру она не вошла, а влетела, обеспокоенная его состоянием. Капитану стало неудобно за причиненные хлопоты, он даже пожалел, что позвонил, и постарался придать своему виду непоказную бодрость. Он даже вознамерился встать, однако Настя такому героизму категорически вопротивилась и строго наказала:
— Лежи и не двигайся. Я пойду звякну подруге, спрошу насчет лекарств. Она знает, она в больнице работает.
Настя прикрыла дверь в спальню и направилась на кухню. Из прихожей звонить почему-то не стала, хотя на тумбочке возле двери стоял аппарат. Бобровский решил, что это из-за него, чтобы не беспокоить. Такое внимание и забота отдались в душе новым дуновением нежности. Бобровский прикрыл глаза, начиная верить, что наконец-то в его жизни встретилась достойная женщина, из себя видная, с квартирой, душевная. Такую женщину нельзя упускать и сразу после выздоровления надо обязательно узаконить их отношения. Завтра же нужно обо всем поговорить и все решить. Нечего тянуть. Радужные размышления вытеснили из головы боль, и Бобровский расценил это как добрый знак. Наверное, Настя действительно взяла часть его недуга себе. Золото, а не жена. Для такой что только не сделаешь, на что только не пойдешь, и он правильно сделал, согласившись на ее предложение.
Капитан прислушался. Со стороны кухни никакого голоса не доносилось. Видимо, Настя дверь на кухню тоже прикрыла. Это Бобровскому не понравилось, он даже заподозрил, что Настя что-то скрывает. Неужели болезнь намного серьезней, чем он себе представляет? Вряд ли. Каждый год проходит медкомиссию, а от военных врачей недуг не скроешь, даже если пожелаешь. К тому же Настя не врач, не могла же она с первого взгляда поставить диагноз. Бобровский хотел встать, послушать, о чем Настя ведет речь, и застыдился. Не хватало еще подслушивать. Сама расскажет, что и как.
Капитан ошибался, Настя звонила не подруге, а мужчине. Насчет повышенного внимания со стороны хозяйки к своей персоне капитан тоже заблуждался, двери Настя прикрыла вовсе не из-за беспокойства о нем, а из-за скрытности разговора, о чем капитану слышать не полагалось. И не только ему. О разговоре не следовало знать никому постороннему.
— Ничего серьезного, — негромко говорила кому-то Настя, — переволновался, вот и подскочило давление. Нервный стресс. У одних на этой почве
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
