Книга Фараон - Уилбур Смит

Кроме этих речных жителей, на обочине дороги стояли маленькие мальчики, продававшие связки пойманных ими голубей и куропаток, а также прилавки, на которых были выставлены туши диких быков и оленей. На полях паслись стада домашних животных: крупный рогатый скот и козы, овцы и лошади. Все они были в хорошем состоянии, пухлые и крепкие, с блестящей шерстью. Мужчины и женщины, работавшие на полях, были в основном очень молоды или очень стары, но все они казались одинаково довольными. Они радостно приветствовали нас, когда мы проходили мимо.

Только когда мы приблизились к цитадели, вид населения начал меняться. Они были моложе, в большинстве своем призывного возраста. Они жили в хорошо построенных и обширных казармах и занимались тренировкой и отработкой тактики боя. Их колесницы, доспехи и оружие, казалось, были самого лучшего и современного типа, включая изогнутый лук и легкие, но прочные колесницы, каждая из которых была запряжена четверкой лошадей.

Мы не раз останавливались, чтобы понаблюдать за их строевой подготовкой, и сразу становилось ясно, что это первоклассные боевые части, находящиеся на пике своей боевой подготовки. Этого можно было ожидать только с Гуротасом и Хуэем в качестве их командиров.

С тех пор как мы покинули побережье, мы постепенно поднимались вверх. Наконец, проехав четыре лье, мы поднялись еще на один лесистый холм и снова остановились, на этот раз в изумлении, увидев, что цитадель раскинулась перед нами посреди широкой открытой равнины, окруженной высокими горными валами.

Река Гуротас протекала через середину этого бассейна. Но она была разделена на два мощных потока быстро бегущей воды, в центре которых возвышалась цитадель. Река образовала вокруг него естественный ров. Затем реки соединились на нижнем берегу, чтобы продолжить свой путь к морю в порту Гитиона.

Цитадель образовалась в результате выброса вулканической породы из центра Земли. Когда после многих сотен столетий он разочаровался в цитадели, он покинул ее. Затем он был присвоен диким и примитивным племенем Неглинтов, которые жили в горах Тайгета. В свою очередь, Неглинты были разбиты и порабощены совсем недавно королем Гуротасом и Адмиралом Хуэем.

Гуротас и Хузй использовали только что захваченных рабов для укрепления укреплений цитадели, пока они не стали почти неприступными, и внутреннее убранство было не только просторным, но и чрезвычайно удобным. Гуротас был полон решимости сделать этот город столицей своей новой нации.

Я потратил очень мало времени, рассматривая цитадель издалека и слушая рассказы Хуэя о ее истории. Может быть, он и первоклассный адмирал, но из него получился прекрасный педант. Я встряхнул своего коня и дал ему несколько шпор, ведя отряд галопом вниз в чашу и дальше к цитадели. Когда я был еще на некотором расстоянии, я увидел, что подъемный мост опускается, и не успел он коснуться ближнего берега, как по нему во весь опор пронеслись два всадника, их слабые взвизги возбуждения и пронзительные крики радости становились все громче по мере приближения.

Я сразу узнал ведущего всадника. Техути, как всегда, шла впереди. Ее волосы развевались на ветру, как флаг. Когда я видел ее в последний раз, она была красивого красновато-коричневого цвета, но теперь она была чисто белой и блестела на солнце, как снежные вершины гор Тайгетус позади нее. Но даже с такого расстояния я видел, что она была такой же стройной, как та молодая девушка, которую я вспоминал с такой нежностью.

За ней более степенной походкой следовала пожилая и крупная дама, которую я никогда прежде не видел.

Мы с Техути подъехали друг к другу, продолжая выкрикивать ласковые слова. Мы оба спешились, когда наши лошади были почти на полном скаку, и удержались на ногах, когда мы ударились о землю, но использовали наш остаточный импульс, чтобы сойтись в свирепом объятии.

Техути смеялась и плакала одновременно. ‘Где ты прятался все эти годы, негодяй? Я думала, что больше никогда тебя не увижу! Слезы радости текли по ее щекам и капали с кончика подбородка.

Мое лицо тоже было мокрым. Конечно, влага была не моей собственной. Я получил его из вторых рук от женщины, которую обнимал. Мне так много хотелось ей сказать, но слова застряли у меня в горле. Мне оставалось только прижать ее к груди и молиться, чтобы мы никогда больше не расставались.

Затем ее спутница рысью подъехала к тому месту, где мы находились. Она осторожно спешилась и подошла к нам, протянув обе руки.

- Таита! Я так сильно скучала по тебе. Я благодарю Хатхор и всех других богов и богинь, что они позволили тебе вернуться к нам, - сказала она тем прекрасным музыкальным голосом, который не менялся все эти годы и который я вспомнил с внезапным виноватым восторгом.

- Беката! - Воскликнул я вместо этого и бросился обнимать ее. Но я крепко держал Техути в объятиях другой руки, обнимая ее младшую сестру, которая больше не заслуживала этого уменьшительного прилагательного.

Мы втроем прижались друг к другу, рыдая и бормоча радостную чепуху, пытаясь таким образом стереть из памяти все годы, что мы были разлучены.

Внезапно Техути, которая всегда была более наблюдательной из них двоих, сказала: "Это действительно удивительно, Тата, мой милый дорогой старец, но ты ни на йоту не изменился с тех пор, как я помахала тебе на прощание много лет назад. Во всяком случае, ты, кажется, стал моложе и красивее.’

Конечно, я издавал несогласные звуки, но у Техути всегда была способность выбирать наиболее подходящее описание любого предмета.

‘Вы обе гораздо красивее, чем когда-либо, - возразил я. ‘Вы должны знать, что в последнее время я много слышал о вас от ваших любящих мужей, но этого было достаточно, чтобы разжечь мой аппетит, а не утолить его. Я встречался со всеми четырьмя твоими сыновьями, Беката, когда они пришли в Египет, чтобы помочь освободить Родину от господства гиксосов. Но это была всего лишь короткая встреча, и теперь я хочу узнать все о них от вас.’ Для любой матери ее детеныши - самые очаровательные создания, поэтому Беката всю дорогу до цитадели развлекала нас подробным рассказом о добродетелях своих четырех сыновей.

- Они не так совершенны, как рисует моя сестра.- Техути украдкой подмигнула мне. - Но ведь ни один живой человек таковым не является.’

‘Это чистая ревность, - самодовольно вставила Беката. -